Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

— Да. Только не «видят будущее», а которые «знают будущее». Разница есть тут, — все еще размышляя над чем-то, ответила она.

— А они не пишут книги? — продолжил интересоваться любознательный Аарон. — Они не оставляют после себя какие-то книги, труды, статьи?

«Нет, скорее всего они друг с другом на эти темы не общались», — наконец-таки уяснил для себя Филипп. Отключившись от этого навязчивого вопроса, он тоже решил вступить в разговор.

— Да, было бы интересно познакомиться с их личным опытом, но если принять во внимание третье условие, то получится, что в каждые две сотни лет по Земле проходит в среднем от трех до четырех Посвященных. Не хотелось использовать век, чтобы не оперировать полуторной величиной, — шутливо добавил он, слегка развеселив беседующих. — Тогда за тысячу лет по грубым подсчетам у нас выходит от пятнадцати до двадцати человек: кто-то умер раньше, кто-то позже, поэтому мы все усредним. Теперь по поводу писать. Египетская письменность зародилась где-то между третьим и четвертым тысячелетиями до нашей эры, то есть три тысячи там, две здесь, итого — пять. От семидесяти пяти до ста человек всего… Из них скорее всего часть не писала еще, и далеко не все из них обязаны были обладать способностью к писательству. Три-четыре десятка людей, то есть каких-то тридцать глав за всю историю человечества. Негусто.

— Но мы не знаем, как происходит процесс понимания, что человек является Посвященным. Вот, например, я — это он. Мне пока что неизвестно, что у меня есть такой дар. Допустим, что я как-то узнал — во сне, в отключке после падения, или просто потому, что сам поверил в себя. Я так понимаю, что перед использованием первой возможности Посвященный твердо знает, что он — это он, верно?

— Думаю, не твердо, — неуверенно ответил Саад, — поэтому он и решает проверить. Знал бы твердо не дурил бы.

— Получается, способность есть, она зрелая и полностью функционирующая. И все же он решает проверить ее… или себя… неважно, тем самым расходуя первую возможность практически зазря. Получается, что он — обладатель поневоле. Надо понять как же и когда же он об этом узнает, — не унимался Аарон.

Внимательно выслушав собеседников, Я'эль захотела завершить вступительную часть своего рассказа.

— Книг, скорее всего, нет. Ни одной главы не написано, потому что иначе миру было бы об этом известно. Они просто в какой-то момент и как-то узнают об этом. И вот, моя Посвященная, уже зная об этом, решила утвердить в своей безумной идее того, кто захотел создать Белую Лошадь.

— То есть, она еще и во времени перемещаться умеет? — невпопад добавил Аарон.

— Ну вот тут ты уже перебрал, — обратившись к нему, зычно ответила Я'эль. — Я не говорила о путешествиях во времени ни слова. Моя Посвященная просто жила тогда, в то время, в семисотых годах до нашей эры…

В этот момент, пока Аарон, прикусив язык, втянул голову в плечи и готовился выдавить из себя извинение, взгляд Я'эль застыл и прояснился, она легко улыбнулась, и, словно кто-то в эту самую секунду нашептал ей на ухо подсказку, добавила:

— Она даже знала, что годы в которые она жила и взрослела, позже станут считать наоборот, а весь период назовут «до нашей эры».

— Или «до рождества Христова», — подбросил Филипп.

— Да, — словно все еще слушая подсказку, подтвердила Я'эль. — У нее никто ничего не спрашивал, она просто знала это. Когда же она увидела, что этот человек сомневается и почти уже готов оставить свою замечательную идею, она незамедлительно использовала свою первую возможность. Она даже не подумала о том, чтобы проверить ее, она просто уверенно ее использовала.

— И она заявила о себе этому человеку? — удивленно спросил Саад.

— Она? Нет…

— Но ты же сказала, как ты переместилась во времени, сказала этому человеку…