Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Через минуту женщина уже сопровождала на пути к зданию отеля невысокого старичка, держа его под руку и что-то увлеченно рассказывая. Одетый далеко не по последнему слову моды, но стильно и при полном параде, он с восхищением глядел по сторонам и время от времени кивал ей. Так они дошли до главного входа и были особо учтиво встречены управляющим ресорта.

Тем же вечером, эта восьмерка в полном составе вошла в по обыкновению широко распахнувшую свои двери «Закусочную», что находилась в долине. Те, для кого спуск мог оказаться затруднительным, доехали сюда на «Жуке». Будучи уже на месте, смуглая и длинноволосая девушка снова первой выскочила из машины, радуясь пуще прежнего, словно одержала какую-то важную победу, в которую никто не верил. Остальные предпочли выйти на час раньше, пройти до границы ресорта в сопровождении лохматого пса и начать часовой спуск в долину, в течение которого несколько раз останавливались, чтобы разглядеть местные красоты.

Ближе к концу пребывания гостей в своем заведении, хозяин «Закусочной», крупный мужчина лет шестидесяти с пышными усами и неизменной трехдневной щетиной, попросил гостей подождать с очередным тостом, после чего вышел из помещения и через несколько минут вернулся в сопровождении нескольких женщин и мальчика одиннадцати лет. В руках он держал две бутылки из толстого темно-зеленого стекла, запечатанные сургучом и покрытые пылью, плесенью и паутиной.

— Сейчас я хочу угостить вас вот этим вином, — заговорил он, начав обтирать бутылки влажной тряпкой. — Это не просто пьянящая жидкость в зеленом стекле, которая много лет пролежала в сыром подвале. Это вино особенное. Оно — самое лучшее из всего, что у меня есть. И вы знаете — я никогда его не пил! «Тогда почему ты так уверенно говоришь такие громкие слова?», спросите вы меня — и будете правы в своих сомнениях. И я вам на это отвечу так: «Я в это верю, потому что иначе не может быть» — и я тоже буду прав в своей вере.

Он по очереди распечатал обе бутылки и принялся обходить всех, наливая каждому вина до краев в простые, но стильные глиняные кружки.

— Это вино своими руками сделал мой отец. Он всю жизнь делал вино, и оно было известно далеко за пределами нашего поселения. Последние же несколько бутылок отец запечатал, когда узнал, что ему оставалось жить совсем немного. Он позвал меня за собой и спустился в подвал. Мы отнесли туда десять штук бутылок, и отец при мне положил их на свои полки. И тогда он сказал мне свое слово.

«Ты вырастешь, станешь мужчиной, у тебя будет своя жизнь и своя работа. Люби то, что ты делаешь, и знай, что если ты будешь делать свою любимую работу, то обязательно станешь счастливым, когда увидишь какими полезными окажутся ее плоды. Я всю жизнь делал вино, но эти десять бутылок я сделал с особой любовью. Я вложил в них опыт всей своей жизни. Как бы я ни хотел попробовать это вино, еще больше я хочу, чтобы ты пил его после меня. Ты будешь открывать по одной бутылке всякий раз, когда встретишь счастливого человека. Ты будешь пить с ним это вино и учить его моей заповеди, чтобы он тоже потом в своей жизни научился праздновать встречи со счастливыми людьми. Вы будете пить, веселиться, говорить и петь, а ваши сердца и души будут в это время лечиться от всех болезней. Ты уже будешь счастливым, если откроешь хоть одну из этих бутылок, и я очень хочу, чтобы ты за свою жизнь успел открыть их все. Я обязательно буду с тобой и буду радоваться каждой открытой бутылке, потому что с каждым разом мой сын будет становиться еще счастливее.»

На этих словах он замолчал и начал смотреть в свою кружку, то поднимая брови, то опуская. Непонятно было, улыбается ли он, хмурится, нервничает или хочет что-то вспомнить. В конце концов улыбка пробилась из-под его густых усов, и он высоко поднял кружку с вином и сказал:

— Сегодня я открыл эту бутылку в вашу честь, мой дорогой гость и друг моих друзей! Уважаемый профессор Робинсон…

— Робертсон! Ро-берт-сон, — зашептал сидящий от него по левую руку Аарон.

— Ой! Профессор Робертсон, конечно же. Простите, я запутался…

— Ничего страшного, мой дорогой друг, — слабеньким голосом заговорил почитаемый гость, старичок с морщинистым лицом но со светящимися от радости глазами, — если вы спросите меня, то я, к своему глубокому сожалению, вообще не знаю вашего имени. Но я знаю вас, и знаю — не побоюсь этих громких слов — вашего отца, который продолжает в вас жить и сейчас говорит с нами вашими прекрасными словами. Прошу вас, продолжайте!

Хозяин нервно сглотнул, пытаясь отогнать подкативший к горлу ком, нахмурился и глубоко вздохнул.

— Дорогой профессор Робертсон! Для меня лично и для всех нас от всей души приятно сейчас находиться здесь, сидеть за столом с вами, с человеком такой необычной судьбы, с одним из самых счастливых людей, которых я когда-либо встречал. Я сейчас рад, что… Мне так приятно… Отец сейчас радуется… Я верю в это. Я как будто вижу его сейчас.