Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Трудно предвидеть, где и когда именно должен преломиться луч света, где и когда порыв ветра заставит капли дождя сменить свою изначальную траекторию, где и когда настигнет пуля бегущую цель. Конечно же, как и все другие события, это всегда происходит в какой-то определенный момент времени и в строго определенной точке в пространстве, но именно такие, исключительные моменты, встречаются крайне редко. Здесь и Сейчас этого рода всегда бывает заметен и Большому Страху, и Здоровой Дерзости, и даже Маленькому Риску. Они прекрасно знают, что сейчас этот момент закончится и все вернется, как говорится, в свою колею. Но как же долго тянется для них этот момент! Они цепенеют, они перестают двигаться и дышать. Они превращаются в маленькие беспомощные комочки, если не успевают до его наступления взяться за руки, чтобы оставаться вместе.

Для Филиппа, как и для всех живущих, этот момент не заметен, и его наступление всегда обнаруживается уже после того, как жизнь меняет свое течение, подобно лучу света, дождевой капле, или жизни, прерванной инородным телом.

Филипп освобождает ноготь большого пальца левой руки от приносящего боль давления. Он набирает в грудь воздуха достаточно для того, чтобы выдохнуть облегчение, способное успокоить всех. В этот момент он слышит слева от себя булькающий голос.

— Что вы! Что вы! Поверьте мне, Филипп никогда бы не смог оскорбить, унизить или обидеть кого-либо. Это добрейший человек, в котором заключен целый набор явных и скрытых добродетелей, и как автор он очень мягкий, галантный и изысканный, а его безукоризненные работы несут в себе высокий моральный посыл для зрителей, а также читателей. Ведь если он что-то пишет, то это кто-то читает, не так ли?

Еще пять секунд остается Разрушительному Гневу ждать момента своего появления.

Еще четыре секунды трем маленьким комочкам предстоит терпеть присутствие и дерзкий взгляд ужасного гостя.

Еще две секунды нужны Филиппу, чтобы вырасти над столом, за которым он сейчас сидит, и максимально вдохнуть в себя воздух, которого ему сейчас так не хватает.

Филипп вспоминает то древнее чувство, которое он ощущал всего пару раз в своей жизни. Он даже не может точно вспомнить, где и когда именно он уже проходил через это состояние. Его мысли, сконцентрированные на хныкающей выкрашенной кукле, переходят на булькающего генерального продюсера, к которому он обращается, успевая ухватить левой рукой спинку уже начавшего переворачиваться кресла, которому он, отодвигая, случайно придал опасное ускорение.

И еще одна секунда на всех, по прошествии которой внутри Филиппа что-то взрывается, разрушая ударной волной все, что попадается на пути.

Улыбка его лучезарна. Глаза светятся неестественным светом. Указательный палец, наставленный на генерального продюсера, начинает движение и проходит по всем присутствующим. Брови игриво приподнимаются, когда в его взгляд попадаются телекамеры.

Взрыв гнева своим грохотом надежно заглушает все эти режущие по живому пискливые, томные, грязные, пошлые и шипящие звуки, а вспышка от него озаряет все внутреннее пространство Филиппа, в котором ему вдруг открывается еще один, четвертый вариант выхода из ситуации, надежно спрятанный в самом дальнем, самом темном уголке.

Одышка усиливается, но она не способна сдержать его от обещания, которое он дает всему миру.

— Вы хотите новую сенсацию и я дам вам новую сенсацию! Очень скоро! Следите за новостями на сайте «Кинопуса».

Вернется ли он в ту же исходную точку? Несомненно! Он вернется в самую первую клетку на карте этой настольной игры для Высших Сил.

Подведет ли он друзей? Скорее всего, если таковые у него к тому времени останутся.

Гарантирует ли он какой-нибудь результат? Однозначно! Результат будет таким, которого никто не сможет ожидать, и совершенно неважно, что никакого успеха он ему не принесет.

Этому варианту Филипп и отдает предпочтение, потому что, выбирая его, помимо неизбежного завершения этого этапа в жизни он получает шанс создать что-то новое и еще раз предстать перед обществом в качестве Творца.

Глава 17. Кривой день

— Простите меня за то, что я собрал вас всех ради пары слов. Встреча наша будет действительно очень короткой, и я скажу всего несколько фраз, но мне очень хотелось, чтобы вы были рядом — и чтобы сидели рядом — когда я буду вам говорить то, что должен сказать. Мне необходимо смотреть вам в глаза, и я хочу, чтобы вы просто слушали меня.

В голосе Филиппа звучали нотки, которых раньше никто, кроме разве что Аарона, не замечал, а сами слова были пропитаны какой-то болью и тревогой. Как это обычно бывало на собраниях в «Кинопусе», он сидел на краю сцены. Его же аудитория сегодня занимала первый ряд в зрительном зале. Марка Эго на этот раз он не пригласил.

Филипп начал обводить взглядом друзей, по имени называя каждого, с кем встречался его взгляд.