Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Потом он затих и приложил ухо к двери. Простояв так с минуту, он, словно очнувшись от наваждения, не мешкая зашагал по улицам пробуждающегося города, чтобы завершить эту прогулку и успеть поспать хотя бы один час, а желательно — все четыре.

— Если ты хочешь, чтобы я сделал это сегодня, я сделаю это.

И это была вторая фраза, сказанная Филиппом вслух после того, как он пожелал Лине спокойной ночи.

Глава 16. Цепочка состояний

Страх. Удивление. Гордость, граничащая со стыдом. Неизбежность риска. Разочарование. Снова стыд. Внезапное ощущение бесценности момента. Счастье.

Вот какие чувства пришлось пережить Филиппу Сэндмену в тот день, когда он согласился вернуться в «Кинопус» и побороть свой страх — вероятно, самый большой из всех страхов, которыми был так обильно усеян его жизненный путь.

Трудно ли было сделать это? Нет, нет никакого героизма в том, чтобы сказать то, что ты думаешь. А было ли ему трудно сделать это? Да. Несказанно трудно было ему убедить себя в том, что он чего-то стоит.

Неужели все эти несколько месяцев общения и работы, которые смогли внушить уверенность в молодые души и зажечь их сердца любовью, были неспособны оказать такое же влияние на Филиппа?

Может быть с любым другим Филиппом дела обстояли бы иначе, но только не с Сэндменом. Таким уж он был человеком: богатым внутри, неприметным снаружи, словно мешок, в котором бездомные обычно носят свои пожитки, среди которых можно случайно обнаружить редчайшую книгу, выброшенную ее прежним владельцем-невеждой на свалку. Она так и пролежит у него в мешке до скончания века, если не найдется случайный ценитель, который вдруг увидит ее среди прочего хлама в тот момент, когда бродяга откроет свой мешок, чтобы положить туда еще одну пустую бутылку, и не воскликнет: «Стой! Ну-ка покажи, что это у тебя?… Я дам тебе за нее все, что ты пожелаешь!».

«Лентяй ты. Способный, но ленивый, и трудно тебе будет потом жить со своей ленью», — поговаривал его отец в юные годы. «Лень убаюкивает, усыпляет дерзость, притупляет желания, убеждает в бесцельности совершать смелые поступки. Еще она не дает людям возможность осознавать свои слабости, особенно когда вокруг все тихо и спокойно, а в самый неподходящий момент она открывает дверь страху и впускает его в твое сердце».

Большой Страх Филиппа Сэндмена многим был обязан его Чарующей Лени. Появляться ей уже не было смысла: время беззаботной молодости Филиппа уже закончилось, да и свою смертность он ощущал достаточно хорошо, чтобы прожигать свои дни в бездействии. Может статься, что она еще появится на сцене где-то ближе к финалу, но пока что Большому Страху еще предстояло поработать, чтобы смочь отплатить ей по достоинству. Да, он очень искусно подвел Филиппа к этой последней неделе, и партия, казалось бы, была у него в руках, но…

— Кто-нибудь сможет мне объяснить логику появления этого момента?! Этот Здесь и Сейчас словно имеет какую-то особую привилегию появляться где и когда ему вздумается, да?! Просто бесит уже! Сколько можно его терпеть!

— Не где и когда, а именно там и тогда, когда это бывает нужным, — спокойно отвечала Здоровая Дерзость. — Помни, мы есть всегда, а его появление от нас не зависит. Дух, вдохновение, как еще его там у них называют… Мы с ними всегда. Говорят же люди «у меня в сердце поселился страх», «она любит рисковать», «он ленивее свой лени, которая не поленилась раньше него родиться», «ты всегда была дерзкой» — все четко и ясно, а в отношении тех, которые «действуют под момент», никто ничего конкретного сказать не может. Что значит «под момент»? Даже звучит как-то коряво: «под момент». Что «под момент»? Явно кто-то под момент выпалил эти два слова и пошло-поехало. В тот момент кому-то именно так показалось правильным. Короче, терпи и следи за тем, что будет дальше.

Филипп толкнул дверь. Все та же дверь, с которой он общался в утренних сумерках, но вела она сейчас по-другому. Легкой и податливой она показалась ему, впуская его в непривычно светлое помещение «Кинопуса» и поддавая сзади почти неощутимым давлением воздуха.

Поначалу трудно было понять, что удивило Филиппа больше: белизна свежевыкрашенных потолка и стен, освещенных приятным теплым светом от ламп, или созерцание совместной работы шестерых молодых людей, настолько ею увлеченной, что, в отличие от трех других, сидящих в креслах зала, они не обратили на него внимания, когда он вошел.

— Филипп? — зазвенел знакомый голос Лины. По обе стороны от нее сидели Аби и Марк Эго, и все трое сияли своими улыбками, словно новые лампы, что светили у них над головами.

Только сейчас все, кто был вовлечен в работу над сценой, обернулись в его сторону.

— Ооо! Филипп! — бросились они встречать его с тем же рвением, с которым они только что работали. — Ты где был? Мы ждали тебя, понимали, что работаешь и не хотели мешать.

— Я вчера все же решил помешать, — важно заявил Марк Эго, чинно проходя между рядами кресел, тем самым задерживая спешивших за ним следом Лину и Аби. — Ты чего это телефон отключил, а?

— Он разрядился.