Счастье-то какое!

Я даже не знаю, что дает мне силы оберегать его усердную, ревностную жизнь?

Сколько я даблоидов ему сшила – не перечесть, внутренние органы из панбархата строчу без остановки, осыпаю их блестками и бисером, драгоценными каменьями, сердце – трудяга простой, печень в цветах, говорливые почки, стомак, похожий на галактический рукав, усыпанный звездными скоплениями… Фаллос воссоздала по памяти, Грановитая палата по этому фаллосу плачет! Главное, несу экспонаты на выставку, а он, как его ни утрамбовывай, торчит из рюкзака, ну, я махнула рукой, в конце концов, многие вообще не поймут, что это, а у других надо воспитывать уважение к…

– Ладно, меня ждут мои чертежи, – приветливо говорит Лёша, оставаясь ночевать в мастерской. – А ты молодец, что позвонила…Не пропадай!

Или он говорит мне:

– До связи!

Сидит – вяжет крючком из махориков домашний атомный гриб. И за этим занятием совсем забросил секс.

– Да ты сама виновата, – он отвечает, любуясь цветовой гаммой. – Такую скорчишь физиономию, – он показал какого-то бурундука, – и лежишь очень строго.

Словом, бегаю туда-сюда, изо всех сил стараюсь, если перечислить мои богоугодные дела – ими можно выстелить дорогу в рай, плюс бесконечные выступления в школах, библиотеках, участие в благотворительных сборниках, аукционах, серию фильмов сняла документальных об умственно отсталых людях – с собой в главной роли…

Мальчик мне говорит:

– Мы уже от твоих добродетелей прямо не знаем куда деваться!

А Лёша гнет генеральную линию:

– Ты должна роман дописать – за свою жизнь. Сколько там тебе – лет двадцать осталось? Надо закончить, издать и премию получить!

Да еще нежданно-негаданно пригласили в передачу «Полиглот» изучать язык хинди. Я, конечно, согласилась. Хотя хинди – абсолютное излишество в моей жизни…

Старика-отца все спрашивают знакомые:

– Видели по телевизору вашу дочь. А почему она выбрала именно хинди?

– Потому что все остальные языки она уже знает, – он отвечает, не колеблясь.

Учителю моему восемьдесят пять, Дом литераторов давай готовить юбилейное торжество с большим размахом, какими-то правдами и неправдами раздобыли средства на фуршет.

– Если б ты только знала, – сказал мой дорогой Учитель, мы договорились с ним встретиться в нижнем буфете ЦДЛ, – сколько рук я перепожимал, пока тебя ждал, и скольким людям мне пришлось сказать, что я их помню!

Я и сама иной раз напоминаю себе в метро: ты едешь к студентам, у тебя лекция в Институте современного искусства…

– Начало Альцгеймера? – весело пошутил чуть не столетний профессор Богомолов.

Одинокий старичина бредет под ветром из «Пятерочки», без перчаток, в руках парусят полиэтиленовые пакеты – душа обрывается. А спросишь: как жизнь, свет Олег Витальич? «Как в сказке, – отвечает. – Чем дальше – тем страшнее. А чем страшнее – тем интересней!» – добавит залихватски. И что-нибудь философское процитирует из Губермана.

– А вот и Владислав Ходасевич! Не знаете этих стихов? М-мадам!!!

Я приготовилась вести вечер, неделю обмозговывали программу юбилейного торжества, кандидатуры ораторов.

О ком-то зашла речь, неважно, о ком именно, юбиляр вздохнул:

– Не хочется иметь с ними дело. У них нету… этого…

– …Ничего, – говорю я, – они это приобретут с годами.

– Да! – согласился он. – …Но будет уже поздно.

Мы подсчитали, набирается восемьдесят гостей. Поэт ночь не спал, а утром позвонил в секретариат СП и твердо отказался от празднования.

– Как сказал Махатма Ганди, – он мне потом объяснил, – надо разгружать свою жизнь. Что я и сделал.

Мы сидели молча, глядя друг на друга.

– Весь этот час, что я тебя ждал, – произнес он после долгой паузы, – я всё время думал: господи, только бы ей ничто не помешало прийти ко мне!

Прошло некоторое время, и он добавил:

– Как удивительно: в таком большом шумном городе мы с тобой сидим в тишине.

– Знаешь, – сказал он на прощание, – я так рад, что ты у меня есть…

– А как я рада, что вы у меня есть!

– Я у тебя был, – сказал он.

…Благословен Ты, Господь Бог наш, Царь Вселенной, по слову Которого наступает вечер, и Который мудростью Своей открывает небесные врата и по разумению Своему чередует времена и располагает звезды по местам на своде небесном по воле Своей! Ведь тут же всё нереально в этом мире – что ни возьми! Как это ум наш ввел в систему и упорядочил, например, две такие вещи, как смерть и рождение? А старость? Взросление? Любовь? Разлуку? Забвение? Вечную память?

Разве это возможно осмыслить на бытовом уровне? Даже поэтически!

Как мы доверили себя такому сказочному, полностью неправдоподобному ходу событий? Да еще расположились среди этого всего с комфортом! Ей-богу, сомнение намного резонней замыленного взгляда на жизнь. Я даже не знаю, жили те люди на свете, которые умерли? Или они просто снились нам? Куда же они подевались? И не ошибочно ли – то, что я живу?