Счастье по ошибке

Слава вскинул испуганное лицо и промолчал. Он старался по-прежнему ровно держать бутылочку, но рука задрожала, а Ваня выпустил соску и заплакал.

– Марин, ты поосторожнее со словами, – прошептал Слава, успокаивая Ванечку. – Я чуть бутылку не выронил.

– Ладно, – сказала жена, выходя из комнаты, – потом поговорим.

Он докормил сына и с ним на руках поспешил вслед за ней. Ванечка снова был в благодушном настроении. Его занимали отцовские уши и щеки, которые он озабоченно теребил.

Марина со звоном выгружала посуду из посудомойки. Слава прислонился к холодильнику и замер, не решаясь задать вопрос. Она посмотрела на мужа и сына, опустилась на табуретку и стала раскачиваться как маятник. Так она поступала всегда, когда особенно волновалась.

– Слав, – сказала наконец, – я серьезно. Мне не до шуток. Ну сколько можно так жить?! Ты же видишь, меня все раздражает.

– Мариш, – с облегчением улыбнулся Слава, – ну какая ерунда! Я ничего и не замечаю. Да на первом году у многих матерей вообще депрессия… Вот говорил же: безумие работать, когда ребенок такой маленький…

– Да не в том дело, – отмахнулась Марина. – Просто, Слав, ты не обижайся… Не люблю я тебя.

– Здрасте, приехали! – воскликнул он. – Да ты просто устала, Маришка…

Она опять перебила:

– Слав, – проговорила очень внятно, – я тебя не люблю. – Он ошарашенно молчал, и она продолжила: – И поэтому я ухожу. Просто так жить нельзя. Да и ты вообще-то заслуживаешь лучшего отношения, это даже я понимаю.

– А ты за меня не решай, что для меня лучше, – совсем убито выговорил Слава. – Марин, давай сейчас не будем. Это все у тебя эмоции. Я понимаю: за компьютером сидишь часами, тут ребенок маленький, дом, еще и в офис приходится мотаться… недосыпаешь… Ну я постараюсь с Ванечкой посерьезнее разговаривать, раз уж тебя мои сюсюканья так раздражают. – Он собрался с силами и заговорил более ласковым, успокаивающим тоном: – А ты все-таки подумай, нужно ли тебе сейчас работать, ведь необходимости в этом нет, а оно как-то все на износ получается…

Марина слушала, опустив голову, и едва заметно кивала, отчего Слава приободрился и сказал еще:

– Мариночка, ну не расстраивайся. Ты отдохнешь. Пойди сейчас ляг. А скоро мы в отпуск поедем к морю.

Она вздохнула и подняла глаза. Его умоляющее лицо и играющий на руках отца сын вызвали в ней сомнения – но лишь на миг. На самом деле Марина уже все решила.

– Слава, послушай меня спокойно, – сказала она. – Я действительно ухожу и подаю на развод. Мне не удалось ни полюбить тебя, ни смириться с нелюбовью. Я и сама уже измучилась, и тебя измучила. Ты тоже достоин совсем другой жизни. И она у тебя еще будет. С другой женщиной. Я уверена.

– К черту другую женщину! – взъярился Слава. – Какой развод, когда у нас Ванечка! Как мы его делить станем?!

– Можно подумать, мы первые родители, которые разводятся! – тоже перешла на крик Марина. – Естественно, он останется со мной. А ты будешь с ним общаться, когда захочешь!

– Когда захочешь?! Да я хочу с ним быть круглые сутки! Что ты такое говоришь вообще? С кем будет оставаться ребенок, когда ты, например, в офис едешь, и вообще…

– С няней, с кем же еще! У меня уже есть на примете очень хорошая женщина.

– С няней?! С чужим человеком?! А почему он должен быть с чужой теткой, когда у него родной отец есть?

– Да потому что я тебя НЕ ЛЮБЛЮ! – заорала Марина. И тут давно уже беспокойно кряхтевший ребенок зашелся горестным плачем.

– Ч-ч-ч! – захлопотал отец, прижимая к себе и пытаясь успокоить малыша. Он бросился в спальню, покачивая и уговаривая Ваню. Мальчик стал понемногу затихать. Слава еще долго качал его на руках, убаюкивал, и наконец тот совсем расслабился и уснул. Отец осторожно опустил сына в кроватку, а сам поплелся выяснять отношения с женой. Явился в гостиную, где она хмуро гладила белье возле бубнящего телевизора, и устало рухнул на стул.

Вообще-то они с Мариной никогда не жили, что называется, душа в душу. Она не была ни особо нежной с ним, ни даже просто приветливой, ни веселой. Была холодновата в постели, а если Слава заболевал или оказывался чем-то расстроен, хотя и ухаживала за мужем, но сухо и без сочувствия.

Однако его, в общем-то, все устраивало. Потому что Марина сделала для Славы главное: во-первых, согласилась выйти за него замуж, а во-вторых, родила Ванечку. Он души не чаял в сыне и если не мог быть с ним рядом, то постоянно думал о нем. И вот теперь она хотела сделать ему так плохо, как он даже представить себе не мог. «Нет и еще раз нет, – подумал Слава. – Это временное помутнение. Я уговорю ее».

Не зная, как начать, он подавленно молчал. Марина сама возобновила разговор.

– Слав, – сказала спокойно, – ты пойми: мы живем неправильно. Ну неужели согласиться, что так и пройдет вся наша жизнь? Ведь от этого удавиться хочется.

– Ничего подобного! Я люблю тебя и Ваню, – твердо возразил он. – И мне другой жизни не надо.

– А мне? – в отчаянии воскликнула жена. – Кончится тем, что я или свихнусь, или руки на себя наложу!

– Да чего тебе не хватает?!