Счастье по ошибке

Он продолжал время от времени усмехаться, и так мы подъехали к офису. А я все думала, как это можно было так долго оставаться настолько слепым кротом, чтобы не разглядеть истинного смысла его постоянного внимания ко мне. Да еще принимать это заботливое внимание за слежку с враждебными намерениями. Теперь складывалось впечатление, что здесь, на работе, у меня неожиданно появился друг, которого никогда прежде не было.

На другой день, едва встретив Гию, почувствовала ту же волну тепла, которая буквально заливала меня вчера, когда я благодарила его за спасительное вмешательство в мои дела. И он смотрел совсем по-другому, дружески, как на старого товарища.

Перед самым обедом Колосов вызвал нас обоих.

– Вот тихушники, – заметил, посматривая искоса. – Никогда бы не подумал…

Я удивленно взглянула на шефа. Гия сидел с совершенно бесстрастным лицом.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Игорь Александрович. – Разумеется, не для этого позвал. – И начал совещание.

Когда все вопросы были обговорены и мы с Дадиани собрались покинуть кабинет, шеф удержал нас и, глядя внимательно, сообщил:

– Слухи в компании распространяются быстро. Не собираюсь лезть в ваши дела, но прошу быть все же поаккуратнее. Не нужно, чтобы о вас судачили в коллективе.

– О чем, собственно, речь? – холодно поинтересовался Гия.

– О вашей вчерашней отлучке. Нашлись желающие поставить меня в известность.

Гия дернул щекой. Видно было, что разговор этот его раздражает.

– У Светланы Владимировны произошла серьезная неприятность, – объяснил он сухо. – Я случайно узнал об этом и вызвался помочь. Не ожидал, что это может кого-то заинтересовать, – добавил сквозь зубы.

– Игорь Александрович, – вмешалась я, – от нас-то вы чего хотите? Это было единственный раз, мы действительно отъехали из офиса, не предупредив никого. По очень срочному делу. И Гия Шалвович мне очень помог. О чем еще могли вас «поставить в известность»?

– Еще добрые люди сообщили, что у вас роман, – хмыкнул шеф.

Я только в удивлении помотала головой, а Гия поднялся.

– У нас повесть, – буркнул он раздраженно и вышел из кабинета.

– Ну и фантазии, – прокомментировала я потрясенно.

– Ладно, – закруглил Колосов. – Я должен был вас проинформировать.

Через полчаса как ни в чем не бывало Гия зашел в мой кабинетик, чтобы вместе отправиться обедать.

– А слухи? – неуверенно спросила я.

– Вам не стыдно? – реагировал он.

– Да я за вас переживаю. Вы мне помогли, а теперь из-за этого станете, так сказать, жертвой молвы. – Я улыбнулась.

– Честно говоря, если бы не эта молва, наверное, в голову не пришло бы звать вас на обед. – Он подмигнул. – Ну как?

– Согласна, – обрадовалась я. Потому что снова почувствовала себя не одинокой. А бунтовать вдвоем – это совершенно другое дело. – Ну а Колосов? На него вы тоже в обиде?

– Колосов – нет. – Гия помолчал и усмехнулся: – У нас говорят: сидишь в лодке – с лодочником не дерись.

И мы отправились в кафе.

– Как Гриша? – спросил он, едва сели за столик.

– Ничего. Притихший такой. Думаю, что с ним делать.

– Я тоже думал. Обязательно должен найтись какой-то выход. Не бросать же вам работу! Но сына бросать – самое последнее дело… Я сам с двенадцати лет без отца, – вдруг заговорил Гия с какой-то болезненной интонацией. – Он ушел за женщиной, с которой едва познакомился, которой толком и не знал. Ради нее бросил жену и троих детей. У нас так не принято, – все более горячо рассказывал Дадиани. – В Грузии мужчина не оставит семью. Что бы ни происходило в его жизни, семья – святое. Он знает, что должен нести ответственность.

– В России таких семей без счету, – вставила я. – У меня самой та же история, разве что ребенок один.

– Я не могу этого понять. – Гия мотнул головой, сжав губы. – Моего отца не интересовало, что будет с нами. Мне двенадцать, а сестрам того меньше. Я тогда совсем с катушек слетел, чего только не вытворял. Все хотел что-то доказать отцу… Девчонки все время плакали. А что с матерью было – и вспоминать не хочется.

Я сочувственно покачала головой. У него было такое отчаянное лицо, словно он все еще переживал ту внезапную беду. И мне тоже хотелось плакать – так близки были его переживания. И таким он сам в ту минуту казался мне близким.

– Вот и мой муж ушел – как страницу перевернул, – сказала я. – Словно и не было у него сына. Вообще не интересуется.

– Это не мужчина, – отрезал Гия. – Не человек.

– Почему? Человек. Слабый и дурной – разве мало таких людей?

– Отец потом хотел вернуться, – продолжал Гия после минутного молчания. – Мама не дала. Он пытался. Она не пустила. Не простила.