Счастье 17.06.2009

Не могу не упомянуть здесь о маленьком курьезе, характеризующем отношение коммунаров к Есенину. В настоящее время они установили за мной любопытную слежку. Происходит вот что. Я усаживаюсь за стол для очередного чтения. Они пристально устремляют ищейские взоры на книжку, которую я держу в руках. Это — попытка узнать, не собираюсь ли я опять читать Есенина, который набил им оскомину дурными стихами и мало радовал хорошими.

Если же крестьяне безошибочно угадывают в моих руках белую, маленькую по формату, но толстую книжку с березкой на обложке, они корчат физиономии и тоскливо роняют:

— Опять, поди, про рязанскую кобылу?

— Али про то, как луну обос!...

— И когда только конец будет этому Есенину?

Борис Пастернак «Спекторский» (Отрывок из романа)

Читано 12 марта 1928 года

НОСОВ  М. А. — Еще один Есенин проявился! Радуйтесь!

ТИТОВА  Л. Е.- Ни то ни се.

БОЧАРОВА  А. П. — Этот писатель раскомашил стихом!

ТИТОВ  Н. И. — Кто-то пошто-то в калину залез?

ТИТОВА  Л. Г. — Не дала я этому стиху ума. Калина-малина, куричье гавно, а боле ничо не сказано.

ТИТОВ  Н. И. — Ничо нет понятного. Ничо к толку не произведено. Весь стих как стриженая курица — страшная! Не писать бы ему такие.

СТЕКАЧОВА  П. Ф. — Лучше бы он написал какую-нибудь песню!

ШИТИКОВ  Д. С. — Тут и написано-то всего кол да перетыка. Пастернак этим стихом казну ограбил.

ТУБОЛЫДЕВ  И. И. — Я его критиковать не желаю. Он (стих. — А. Т.) мне так опротивел, что говорить о нем тошно. Отдельно слова понятны, а вместе — нет.

ЗУБКОВ  М. А. — Слова русские, понятные, но в них нет материалу.

НОСОВ  М. А. — Взыскать с автора в пользу государства все, что он получил за эти стихи!

ШИТИКОВ  Д. С. (кипятится больше прежнего). — Конфисковать у него имущество! Да как же? Свинья гряду изроет, и то соседи ругаются, а тут вон какой капитал гибнет!

Общее мнение:

Стихи «на мотив» «Спекторского» есть особый вид казнокрадства, которое нужно немедленно уничтожить. Чепуха!

Заключение:

Верю: в недалеком будущем низовая массовая критика литературы (здесь я не говорю о специальной, академической литературе) станет обыденной и повсеместной. Только тогда начнется настоящий смотр художественного слова. Писателям предстоит труднейший экзамен перед массами.

Публикация Ирины Зельцман и Евгения Клименко

«Быть всю жизнь здоровым противоестественно…»

Письма Анатолия Кторова Борису Зону. Часть вторая

Москва. 22 января 1952 г.

Дорогой ядовитый друг Борис!

... Ангина была подлая, долго не отпускала, даже, приступив к труду, чувствовал себя недели три никуда не годным старцем. Во время болезни был заменен и в «Дяде Ване» и в «Плодах». Так как я отказался — по слабости телесной — перебегать от Чехова к Толстому, теперь профессора играет в очередь Кудрявцев. Пока в Ленинград не собираюсь, но, возможно, с конца мая до июля театр приедет на гастроли — тогда насладишься моим обществом до предела. Понимаю так, что, если театр успеет до мая выпустить «Октябрь», то приедем, если не поспеем, то... наоборот.

Пьесу репетируют вовсю, но нескольких картин еще нет — пишутся. Я обязан создать образ английского посла, роль тоже еще не написана (в одной картине) — незначительный, совсем неинтересный эпизод. Завтра вызываюсь на репетицию. Я стал заправским эпизодическим артистом. Это противно, но, зато, на старости лет, не очень утомительно.

Врио директора — у нас А. К. Тарасова! Получается грандиозно! Быстро, смело, по-дамски. Все довольны. К тому же она репетирует еще две новых роли. Как же это можно? Если плохо — то все можно. Кстати: Малый театр теперь называют Царевококшайском (в связи с назначением на должность директора артиста М. И. Царева. — Ред.), а МХАТ — Тарасовкой (дачная местность под Москвой)...

Москва. 13 февраля 1952 г.

Дорогой Борисевич!