Сборник стихов

Ломается и крошится

Да и черна на вид

И все ж под тонкой кожицей

Фанерною – горит

Как штормы водят мачтами

Над свитками воды

Она бумагу пачкает

Предчувствием беды

Ей ни к чему компания

Величие идей

Ей чуть бы понимания

Дождаться от людей

Но только тот с ней носится

Кто ей тюрьма и страж

Хранитель одиночества

Мой верный карандаш

* * *

Не хочу никакой компании

И великих, но общих идей

Мне дороже любого внимания

Одиночество штучных людей

Одиночество сердца под ребрами

Одиночество карандаша

В одиночестве нерастворенная

Нерастраченная душа

Одиночество первой буквы

Первой строчки, простертой ниц

Одиночество всех беспутных

И бездонно пустых страниц

Одиночество тайной боли

И луны в черноте ночей

Одиночество ветра в поле

С детства знавшего, что ничей

Одиночество снов, метелей

Рощи, если она пуста

Одиночество всех постелей

Где не могут разнять уста

Одиночество за порогом

И за самым шумным столом

Одиночество перед Богом

Одиночество-костолом

Одиночество-самоубийца

(Вон – из вырванных вен течет!)

Одиночество-Единица,

От которой ведут отсчет

Пусть оно всегда вне закона

Пусть торчит, словно кол в пыли

Но при нем глядят в миллионы

Окружающие нули

Одиночество – камень в хлебе

Над рябиной посвист клеста

И в холщовом еврейском небе

Чуть заметный стежок креста…

…

Все дамокловы ваши пророчества

Разбиваются об одиночество

* * *

Не стоит забывать, что я мала

Что далеко от стебля до ствола

Что больше я желала, чем жила

Что весь мой мир – лишь краешек стола

Звон этих рифм – моих браслетов звон

И вряд ли в них расслышишь чей-то стон

Что весь мой жар – из этих пыльных книг

Случайный дар – печальный мой язык

Да – вот еще – не надо забывать

Что время нас умеет убивать

Как хочешь назови – «взаимность», «месть»

Оно сожрёт всё, что захочет съесть

Ладони взмах, каштановую прядь

И смех, и страх оно вольно забрать

И этот мир на краешке стола

И наплевать ему, что я мала

Одно навек мне следует забыть

Что выход есть, и он простой – не быть

Нет проще и удобнее – поверь

Но я жива, и мне – в другую дверь

* * *

По сторонам темнеет Русь

Июньский вечер мягче фетра

Смычок вычеркивает грусть

Из затянувшегося ветра

Кренится и трещит костер

Листва свои читает свитки

Над головами трех сестер

Парят невидимые скрипки

И сад как свадебный альков

Плывет в сиреневой лаванде

И Моцарт в искрах мотыльков

Гуляет по ночной веранде

А в небе – горние миры

Вокруг прекрасная погода…

Россия, Моцарт, три сестры,

Июнь семнадцатого года

* * *

Зияли духовые норы

Жужжали струнные ряды

Сновали руки дирижера,

Напоминающие дым

Вставали громы из ударных

Плющом рапсодия вилась

Природа с музыкой на равных

Над миром обретала власть

Как ладен звук, как пальцы шустры!

Как тесны склепы бренных тел!

А ночь раскачивала люстры

И звезды падали в партер

И выше счастья, выше муки

Над всем, чем музыка жила

Сновали призрачные руки

И солнцем лысина плыла

Под эти дымные узоры

(Всего лишь жест, всего лишь взмах!)

Из праха восставали горы

И царства обращались в прах

И вот – конец, крещендо, кода!

Ладоней взрыв и в горле ком…

У рампы замерла природа

И Шуберт бродит за окном

* * *

Люблю стихи, в которых ток

Где сердце бьется в ребрах строк

Которые для глаз – пиры

В которых бездны и миры

Не те, с которыми грустишь

А за которыми летишь

Для них не книжные шкафы

А жизнь и смерть в конце строфы

Они живут в привычных ямбах

Как живопись в старинных рамах

Но за пределами страниц

Им нет границ

Кружат над нами словно грифы

Из сердца вырывают рифмы

Чтоб мы узнали в каждом слове

Шум вечности и привкус крови

* * *

Здесь мой свитер заношенный колется

Потому что он дешев и груб

И как в недорисованных комиксах

Облачка вырастают из губ

Здесь зима – до единой детали

И метель в неё мечет ножи

Здесь нас ангелы нарисовали

Да забыли слова приложить

Здесь любовь на заснеженном глобусе

В бессловесной сиреневой мгле

В уходящем трясется автобусе

Что-то пальцем чертя на стекле

* * *

Окна болят, если долго глядят на луну

И заражаются желтым бессмысленным светом

Значит и я на тебя, мон амур, не взгляну

Чтобы поутру опять не проснуться поэтом

Шторы задерну позлей, почернее штормов

Выключу сердце и выдерну грусть из розетки

Спрячусь за стенами старых и пыльных томов

Где на полях еще прежней болезни заметки

Буду слепа, как чугунный плафон фонаря

В час, когда боги рассветный фонарь зажигают

В небе под веками словно над миром паря

Буду смотреть, как любовное облако тает

Пусть этот дождь на другую прольется страну

Каждой хрустальной строкой подтверждая примету -

Если поэты подолгу глядят на луну

То заражаются желтым бессмысленным светом

* * *

Там по стенам Платоновы тени

Служат свету с притворством наложниц

Там торчит изваяние лени

Заусенцем в отсутствии ножниц

Там камин доедает поленья

И чернилами кормится лист

Там над куполом стихотворенья

Очарованный ангел повис

Там, тряся колтунами сатира

Бог покинутый ночь напролет

Смотрит в черное зеркало мира

И себя вдалеке узнает

Там в истерзанных наших пенатах

На века затянувшийся час

Станет истинным Словом когда-то

Но не с нами, не здесь, не сейчас

* * *

Под звездами и между звезд

К неколебимой и летящей

Как мост над пропастью висящей

К земле старинный сад примерз

Его забыли, он забыл

Туда, где память, гвоздь забил

И выжил, что бывает чаще

Не с садом брошенным, а с чащей