Читаем Сборник стихов полностью

Сижу без света я,Не при огне.Душа отпетаяБолит во мне.На что я жалуюсь?Ах, боже мой,Я рифмой балуюсь,А рифма — мной.<p>«При температуре…»</p>При температуреБольшого умаВсё в полном ажуре,Зима как зима.Всё в полном комфорте.Душа не болит.На слабой конфоркеКофейник пыхтит.<p>«Сбиться с пути — не горе…»</p>Сбиться с пути — не горе,Но и не рай.Вот в таком коленкореЖизнь принимай.Стрелочка делит суткиНа день и ночь.Глупо в аптечной ступкеСлёзы толочь.Не всё, что любви присуще,Есть благодать.И на кофейной гущеГлупо гадать.

Осень 2011 — зима 2012,

Хайфа

<p>Александр Самарцев. Перебивать но слушать</p><p>ЧУТЬ ПО-ДРУГОМУ</p>

…и что нельзя беречься.

Д. Самойлов
Давай давай помедлимподобные рисковымне то чтобы кометама ноготкам левкоямшуметь и расставатьсяособенно второеу стойки регистрацийнад Истрой над рекоюотпущенные детидетей понарожалируль облаками вертитбез видимой педализаглушена машинамай сразу вновь за маемпогода беспричиннарастратим всё что знаемособенно сенсорныхтик-таков стрелки нервыу лопухов подсолнухориентир неверныйк земле до посиненьяприжаться нет подушектрадиция семейнаперебивать но слушатьдавай ведь всё насталосквозь никогда возможнейне то чтобы сначалаа вот же вот же<p>«На сцену упала кулиса…»</p>

С. Рябчуку

На сцену упала кулиса                                       в луче пропылилась онаприказ настигает Улисса и курит щавель чайханасъезжаются гости фуршета стеснённые длинным столоммы пели однажды про это про твой юбилей напроломв отшибленном семьдесят пятым                                      слайд-шоу меняют конейпорядок бывает разъятым обратным с крестей и с бубейразмазанный по асимптотам блатною цистерной в Афганшесть соток родня «шестисотым» потрем же обман об обманУлыбок базар с монитора глаголет очнитесь дедыя вру про себя словно город хлебнувший мешок DVDприцелен рассказчик физтеха затянутый в щукинский классживот мой непрочное эхо смертям хоть одна б задаласьзато сплошняком усыпляла стреляла навскидку зваласорвав тормоза сериала сирень и сукно со столаи нет окружений властнее для воблы на телеверхуМедея и все её змеи бикфордом плетут who is whoБесчувственной пяткой надкусан паркет или так ламинатпинг-понг антрекота с арбузом бойца не заметил отрядотлетную в дырочках шляпу Ла Скала дыхалкой отжёгты все юбилеи отплакал кромсая то лук то востока надо ведь надо же старче лицом к утомлённой стеневосстать травянее и жарче жары безветрильной вовнев луче мы про это бренчали крошили училищный мелно песням не кланялся щавель откуда он здесь уцелел<p>ИЗ ЦИКЛА «ПАРЩИКОВУ»</p>* * *
Перейти на страницу:

Все книги серии журнал "Новый мир" № 3. 2012

Rynek Glówny, 29. Краков
Rynek Glówny, 29. Краков

Эссеистская — лирическая, но с элементами, впрочем, достаточно органичными для стилистики автора, физиологического очерка, и с постоянным присутствием в тексте повествователя — проза, в которой сегодняшняя Польша увидена, услышана глазами, слухом (чутким, но и вполне бестрепетным) современного украинского поэта, а также — его ночными одинокими прогулками по Кракову, беседами с легендарными для поколения автора персонажами той еще (Вайдовской, в частности) — «Город начинается вокзалом, такси, комнатой, в которую сносишь свои чемоданы, заносишь с улицы зимний воздух, снег на козырьке фуражке, усталость от путешествия, запах железной дороги, вагонов, сигаретного дыма и обрывки польской фразы "poproszę bilecik". Потом он становится привычным и даже банальным с похожими утрами и темными вечерами, с улицами, переполненными пешеходами и бездомными алкоголиками, с тонко нарезанной ветчиной в супермаркете и телевизионными новостями про политику и преступления, с посещениями ближайшего рынка, на котором крестьяне продают зимние яблоки и дешевый китайский товар, который привозят почему-то не китайцы, а вьетнамцы»; «Мрожек стоял и жмурился, присматриваясь к Кракову и к улице Каноничной, его фигура и весь вид будто спрашивали: что я тут ищу? Я так и не решился подойти тогда к нему. Просто стоял рядом на Крупничей с таким точно идиотским видом: что я тут делаю?»

Василь Махно

Публицистика
Пост(нон)фикшн
Пост(нон)фикшн

Лирико-философская исповедальная проза про сотериологическое — то есть про то, кто, чем и как спасался, или пытался это делать (как в случае взаимоотношений Кобрина с джазом) в позднесоветское время, про аксеновский «Рег-тайм» Доктороу и «Преследователя Кортасара», и про — постепенное проживание (изживание) поколением автора образа Запада, как образа свободно развернутой полнокровной жизни. Аксенов после «Круглый сутки нон-стоп», оказавшись в той же самой Америке через годы, написал «В поисках грустного бэби», а Кобрин вот эту прозу — «Запад, на который я сейчас поглядываю из окна семьдесят шестого, обернулся прикладным эрзацем чуть лучшей, чем здесь и сейчас, русской жизни, то есть, эрзацем бывшего советского будущего. Только для русского человека размещается он в двух-трех часах перелета от его "здесь". Тот же, для кого "здесь" и есть конечная точка перелета, лишен и этого. Отсюда и меланхолия моя». «Меланхолия постсоветского человека, — по-тептелкински подумал я, пробираясь вниз по узкой автобусной лесенке (лесенке лондонского двухэтажного автобуса — С.К.), — имеет истоком сочетание довольно легкой достижимости (в ряде социальных случаев) желаемого и отсутствие понимания, зачем это нужно и к чему это должно привести. Его прошлое — фантазмически несостоявшееся советское будущее, а своего собственного будущего он — атомизированное существо с минимальной социальной и даже антропологической солидарностью — придумать не может».

Кирилл Рафаилович Кобрин , Кирилл Рафаилович Кобрин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Партизан
Партизан

Книги, фильмы и Интернет в настоящее время просто завалены «злобными орками из НКВД» и еще более злобными представителями ГэПэУ, которые без суда и следствия убивают курсантов учебки прямо на глазах у всей учебной роты, в которой готовят будущих минеров. И им за это ничего не бывает! Современные писатели напрочь забывают о той роли, которую сыграли в той войне эти структуры. В том числе для создания на оккупированной территории целых партизанских районов и областей, что в итоге очень помогло Красной армии и в обороне страны, и в ходе наступления на Берлин. Главный герой этой книги – старшина-пограничник и «в подсознании» у него замаскировался спецназовец-афганец, с высшим военным образованием, с разведывательным факультетом Академии Генштаба. Совершенно непростой товарищ, с богатым опытом боевых действий. Другие там особо не нужны, наши родители и сами справились с коричневой чумой. А вот помочь знаниями не мешало бы. Они ведь пришли в армию и в промышленность «от сохи», но превратили ее в ядерную державу. Так что, знакомьтесь: «злобный орк из НКВД» сорвался с цепи в Белоруссии!

Алексей Владимирович Соколов , Виктор Сергеевич Мишин , Комбат Мв Найтов , Комбат Найтов , Константин Георгиевич Калбазов

Фантастика / Детективы / Поэзия / Попаданцы / Боевики