Сборник статей и интервью 2007г.

В этом плане, пожалуй, «Единая Россия» у нас ближе всего к понятию гражданского общества. Зря ее представители обижаются, когда их называют «партией чиновников». Да, чиновники свое гражданское объединение создали. В некотором смысле даже снизу. Сами радостно и добровольно записывались!

У остальных пока плохо получается.

Что же поделать, если такое у нас «гражданское общество»…

МАРТ 2007-ГО И МАРТ 1917-ГО

Прошедший 3 марта в Петербурге «Марш несогласных» оказался первым по-настоящему значимым успехом либеральной оппозиции за всё время её существования. И не только потому, что на него вышло более трех тысяч человек. Изменилась, если можно так выразиться, социальная энергетика протеста.

Стратегия, проводимая Объединенным гражданским фронтом Гарри Каспарова на протяжении уже по меньшей мере полутора лет, состояла в том, чтобы укрепить либеральную оппозицию союзом с социальными движениями. И в данном случае не важно, что цели и идеалы одних прямо противоположны целям и идеалам других. Действующая власть сама помогает снять это противоречие. Она вызывает раздражение, усиливает социальные конфликты, одновременно лишая людей возможности эффективно защищать свои права в рамках существующей политической системы. Либералы, вытесненные на улицу, выглядят всё более радикально, а народ, возмущенный ростом цен на жилье, транспорт и связь, уже не сильно задумывается о том, что ненавистное правительство четко выполняет экономическую программу всё тех же либералов. Чем выше градус общей ненависти к властям, тем больше оснований для единства.

Питерский «Марш несогласных» был в первую очередь протестом против городских властей и против проводимой на федеральном уровне «политики реформ». Близкие к правящим кругам издания могут сколько угодно (и справедливо) повторять, что Каспаров и Касьянов спекулируют на социальном недовольстве, не имеющем ничего общего с их собственными программами и лозунгами. Но факт остается фактом: недовольным не осталось в Питере другого пути, как выйти в одних рядах с ОГФ, «Другой Россией» и прочими организациями либеральной оппозиции.

Поскольку же власти не собираются менять проводимую политику в социальной сфере, то смычка между социальными движениями и либералами будет только крепнуть. Усиливающееся недовольство ведет к политизации населения. Либеральные оппозиционеры оказываются единственными, кто может предложить социальным движениям ресурсы, информационную и юридическую поддержку. У левых ничего этого нет. И сколько бы левые ни доказывали, что сила социальных движений в их независимости, активисты и лидеры этих движений прагматически выбирают сотрудничество с теми, кто может хотя бы создать видимость эффективного протеста.

Даже лидеры свободных профсоюзов Петербурга, с большим опасением относящиеся к любым попыткам втянуть их в чужую политическую игру, после «Марша несогласных» заговорили о том, что рабочее движение должно массово участвовать в подобных акциях. Под своими лозунгами, самостоятельными колоннами, но всё же участвовать. А если к пенсионерам и небольшим группам радикальной - правой и левой - молодежи примкнут рабочие «Форда» или докеры, это будет уже совсем другой марш.

Складывающаяся ситуация тактически вызывает в памяти расклад, приведший к Февральской революции. Благо юбилей этого события отмечается в эти же дни. Тогда, ранней весной 1917 года либеральная оппозиция, собиравшаяся не столько менять жизнь в стране, сколько заменить неугодных ей царских чиновников такими же чиновниками из собственных рядов, сумела опереться на массовый протест людей, не разделявших ни целей, ни взглядов этой оппозиции. И опереться, как казалось на первых порах, очень успешно: место царя и его окружения заняли либералы. Правда, не надолго.

Впрочем, сходство с ситуацией 90-летней давности на этом и ограничивается. Начиная с того, что деятели Февраля 1917 года были несравненно более серьезными и ответственными политиками, чем те, кто сегодня руководит ОГФ, не говоря уже о «Другой России». А с другой стороны, гражданское общество (несмотря на безграмотность большинства населения) было, по крайней мере в городах, несравненно более зрелым. Куда более сильным, организованным и опытным было и рабочее движение. Иными словами, негативная часть истории в значительной мере совпадает, а вот позитивная, пока не очень.