Сбить на взлете

Повалялся еще неделю, и жутко надоело - ну шатает, но уже без палки не падаю. Вот тут-то Савушкин и огорошил - минимум еще два месяца ни одна медицинская комиссия меня к полетам не допустит. Да и достаточный вес - хотя бы семьдесят килограммов при моих ста восьмидесяти трех сантиметрах роста - вряд ли за это время успею набрать. Что и подтвердила медицинская комиссия в ближайшем госпитале. Поэтому выбор у меня один из двух - или в санаторий до окончательного излечения, или к жене под бок в отпуск по ранению. В Москве же после восстановления здоровья и врачебно-летную экспертную комиссию пройду. Странные у нас медики какое-то - дураку ведь понятно, что рядом с Валюшей быстрее поправлюсь. В штабе полка мне всяких сопроводительных бумаг понаписали. И встречную просьбу выдвинули - Татьяну Варламову до дома сопроводить и посмотреть что там за дела с жильем, так как очень неясное письмо от родителей Ивана Анисимовича получили. Ну, от таких предложений, понятное дело, совесть не позволит отказаться, как бы я к жене не торопился. Да и комдив лично постарался - договорился с кем-то, что рейсовый Дуглас якобы из-за мелкой неисправности прямо в Калинине сядет, благо крюк совсем небольшой.

Н-да, такого я еще не видел. Вроде бы всего два месяца город в оккупации был, а половину как корова языком слизала. Понятно, почему все заводы и фабрики фашисты взорвали, но жилые дома-то зачем жечь? Как люди ту жутко морозную зиму перенесли? Непонятно. С трудом, но нашли комнатушку - ровно восемь квадратных метров - где Варламовы старшие нынче живут. В квартире одиннадцать съемщиков и десятиметровая кухня. В комнате - железная кровать с растянутой панцирной сеткой, собранная из нескольких на болтах, самодельный фанерный шкаф и кривоватая тумбочка. И окно, опять-таки фанерой заколоченное. Единственное свободное место занято буржуйкой. Как двое стариков почти пенсионного возраста в таких условиях живут? Непонятно. Было трое сыновей, а теперь только похоронки. Старшие в сорок первом погибли. Причем семьи у обоих еще под немцами, также как и Татьянины родители. Живы ли четверо внуков, неизвестно. Поэтому вдову младшего сына встретили с распростертыми объятиями. Сами на полу теперь спать будут, а невестушке кровать для ночного отдыха определили.

Ну, я Татьянин чемодан и четыре вещмешка с продуктами, что в полку снабдили - сам не понял, как доперли - по углам распихал, Варламову под руку и к военкому. Благо вылетели рано и времени еще вагон и маленькая тележка. Майор сначала документы внимательно проверил, впечатлился и усадил чай пить. В положение вошел, но помочь, увы, ничем не может - не в его это власти. Посоветовал сначала в горсовет "для галочки" зайти, а оттуда прямиком в горком партии.

- Жилья катастрофически не хватает - все наскоро отремонтированные фонды идут специалистам-строителям, что производства восстанавливают, и инженерам, которые на уже запущенных предприятиях работают. А жителям, перенесшим тяготы оккупации, - и скуксился, не желая продолжать свои объяснения. Не доверяют, значит, людям. Считают, что одни только предатели не пожелали эвакуироваться. То, что времени и возможности для бегства не у всех были, в расчет не берется.

Когда все уже было ясно, майор уважительно проводил до дверей своего невеликого кабинета. Встал, опираясь на суковатую палку - нынче что, только увечных на эту должность назначают? - и до самых дверей прохромал, пообещав, что сам чуть позже зайдет, походатайствует.

Переглянулись мы с Татьяной - она тяжело вздохнула - и пошли в горсовет. То же здание, только вход за углом. Еле прорвались - милиционеры вначале вообще пускать не хотели. Но посмотрели на наши злые лица, на погоны, шинели - у Варламовой уже и в таком виде живот заметен - и расступились. У нужного кабинета очередина. Но, надо признать, быстро двигается. Заходят люди с толикой надежды на лице и через минуту, максимум две, выходят... угрюмые. У меня внутри уже все кипит. Наша очередь подошла - перерыв неплановый на четверть часа. Потом бугай какой-то - секретарь? - все-таки запустил. Кабинетище - в футбол играть можно. Из задней двери чиновник в гражданском френче заходит - поперек себя шире, морда красная, окопался в тылу. На фронт такого бульдозером не затащишь.

Сесть нас, конечно же, несмотря на многочисленные стулья и даже большой кожаный диван, не пригласили. Татьяне сразу поплохело - ясно же, что ничего мы здесь не добьемся. Но отметиться-то, перед тем как в горкомом партии идти, надо. Я вежливо начал излагать ситуацию, так мол и так... Но прерван был на полуслове:

- Федоров, убери эту ППЖ* с мальчишкой, - рявкнул чиновник появившемуся в дверях дюжему секретарю, - понаехали прошмандовки всякие. Нагуляла на фронте неизвестно от кого, а теперь дефицитный жилой фонд требуют.

Это он неправ, очень неправ! Сам не понял, как мой табельный ТТ - Вальтер на сохранение Мишке оставил - перекочевал из кобуры в руку. Чуть-чуть отрезвил звук взводимого курка.