Сбежавшая королева

Николай медленно провел по нему пальцем, слегка склонив голову в маске набок, пока рассматривал со всех сторон. Все, что мы не сказали друг другу, казалось, всплыло на передний план в ту же секунду, и мне захотелось признаться во всем в порыве чувств. Об Антонио, о Лео и о том, как я по нему скучала. О сожалении, которое я испытывала, и о том, что, увидев его снова, я почувствовала себя цельной, на что уже перестала надеяться, даже если он меня пугал. Я заслужила его наказание. Возможно, оно могло бы излечить боль и избавить меня от чувства вины за то, что я так долго прятала Лео. Возможно, это было единственное, что могло. Прежде чем я успела заговорить и выложить ему все, что у меня на уме, он едва заметно покачал головой, словно отгоняя мягкий, уязвимый момент, который вызвал вид татуировки на моей руке.

— Хватит слезливых разговоров. Новая игра. Пятнашки. Я ловлю. Если поймаю тебя — трахну.

Он отступил назад, давая мне пространство, чтобы обойти его.

Страх и жар пронзили меня, заставляя сердце биться еще быстрее, чем раньше.

— Если поймаю тебя, я не буду нежен. Я провел в тюрьме семь лет, lastochka. Я забыл все, что когда-либо знал о мягкости. — Он мотнул головой в сторону двери. — Беги быстро, если не хочешь этого.

Я все еще не могла пошевелиться. Слова, которые я боялась произнести, теснились в моей голове, пока Николай не бросился в мою сторону.

— Беги!

Наконец мой мозг вернулся к реальности, и я прислушалась.

Я побежала.

Глава 17

Николай

Я дал ей фору, чтобы попытаться вернуть себе немного здравого смысла. Темная одержимость, переполняющая меня, когда я находился на расстоянии вытянутой руки от Софии, туманила мой разум. Я хотел обнять ее. Я хотел задушить ее. Я хотел съесть ее живьем. Больше всего на свете я хотел погрузиться в нее и наполнить ее своей спермой так, чтобы она никогда не смогла отмыться от меня.

Вчерашний день дал мне ответ, в котором я так отчаянно нуждался. София может бороться со мной и лгать мне. Она может хранить от меня свои секреты. Но она не сбежит от меня и не отправит меня обратно в тюрьму.

В моем мире это означало, что она хочет поиграть. Я был рад услужить.

Я расхаживал по классу, сдерживая себя достаточно долго. В конце концов, я был честным спортсменом. Я не преувеличивал. Как только я найду ее, буду трахать до тех пор, пока она не закричит. Если София верила, что может ускользнуть от меня, пусть, — это сделает ее проигрыш только восхитительней.

Я дал ей добрых шестьдесят секунд, прежде чем бросился следом.

Я уже отпустил Брэна. Он поладил с какой-то учительницей и хотел пойти и пофлиртовать с ней еще немного. Он был полезен для того, чтобы подтолкнуть Софию в правильном направлении и, конечно, напугать ее, но теперь мне нужно было, чтобы он ушел. Никто, кроме меня, не увидит Софию голой и умоляющей.

Задняя часть школы выходила в густой лес. Именно здесь я уже преследовал ее несколько дней назад, когда она побежала прямо в руки хоккеистов, тайком покидающих территорию школы. Один из них проявил чрезмерный интерес к моей маленькой lastochke. Возможно, если мы сыграем один на один, с его головой в качестве шайбы, до него дойдет. Никому не позволено трогать Софию, мисс Росси, или как там ее здесь называли. Никому, кроме меня.

Я вошел в лес. Вокруг было тихо, но прямо впереди послышался легкий шорох.

Придерживаешься тропинки, королева бала? Как будто она хотела, чтобы ее поймали.

Запах леса заполнил мою голову, успокаивающий и совершенно новый одновременно. Это был не тот запах, что в лесу моего детства. Соль близлежащего океана, различные растения и даже почва — все это немного отличалось. Я мельком увидел ее в блестящем бледно-розовом платье и отбросил маску, устав от того, что она мешает мне дышать. Я хотел ощутить лесной воздух на своей коже.

София тоже была другой. Женщина, которая пряталась среди деревьев, была не той, что убегала от меня семь долгих лет назад. Когда она в первый раз пыталась скрыться в лесу, пытаясь вырваться из моих лап и быть хорошей девочкой для своего папочки, я чувствовал к ней только желание, а не гнев.

Конечно, она позволила своему отцу вступить в переговоры о браке по расчету с моим братом, но мы оба знали, что это бессмысленно. Это единственное, что в то время вызвало мою ярость. Я не злился на нее за то, что она оставила шрам на моем лице, когда мы оба были моложе, или за то, что она сбежала, когда должна была стать моей страховкой. Я даже не злился на нее за то, что она подсунула то роковое сообщение дальнобойщику, который привел к нам Де Санктисов и положил начало моему долгому заключению в Каса Нера, а затем, по воле судьбы, и в тюрьме.

Теперь все это не имело значения. Ничто не шло ни в какое сравнение с раскаленным добела гневом, который вызвало ее предательство. София разбила не только мое сердце, но и разрушила мой разум.