Савва Сторожевский

Потрясенный этим событием, Успенский перевез мощи к себе в московскую квартиру. Еще перед своей кончиной он хотел передать их в Троице-Сергиеву лавру, но не успел.

Его родственники довершили дело, передав мощи священнику, с которым он беседовал незадолго до преставления. Так в марте 1985 года они попали в Свято-Данилов монастырь.

А уже в августе 1998 года, когда Саввино-Сторожевский монастырь праздновал свое 600-летие, когда он уже вновь принимал прихожан и в его храмах вновь служили священники, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II — священноархимандрита Саввиной обители — сохраненные буквально чудом мощи преподобного были торжественно перенесены обратно в основанный им монастырь.

Теперь этот день — еще один новый праздник, отмечаемый в Сторожевской обители, называемый по календарю «Вторым обретением и перенесением честных мощей преподобного Саввы Сторожевского». Отмечается он 23 августа по новому стилю. А летом 2007 года событие уже свяжет времена в 600-летнюю годовщину со дня преставления преподобного Саввы.

Говорят так: Россия жива, пока жив хотя бы один ее праведник.

Известные и чудотворец (наброски из дневника)

Дух звенигородской земли впитал в себя величие русской культуры.

Борис Зайцев

Тихие и не предвещавшие великих бурь времена начала XX века стали периодом расцвета «дачного Подмосковья». Появились в печати многочисленные романы, связанные с теми или иными «дачными историями». Лучше всего это удавалось Чехову.

Звенигородская Америка (так буквально называли эти места на тогдашних цветных открытках) привлекала множество людей. Отдыхающие гуляли у горы Сторожи, бывшая старина превратилась в место экскурсий и «променадов». Паломники жили в монастырских гостиницах в окрестностях Звенигорода и Воскресенска. Именно тогда в здешних парках возникли «обрыв Танеева» и «пейзаж Левитана», разные «аллеи любви» и «тихие долины», что-то вроде будущих бунинских «тихих аллей».

Дачный ажиотаж появился еще с XIX столетия. Привлекала сюда и природа, и уникальный климат (недаром здесь предполагается в наши дни открытие Spa-центра, связанного с весьма ценными источниками минеральной воды). В Звенигород из Москвы «на лето» устремляются люди разных сословий — дворяне и купцы, духовные лица, приезжают известные музыканты, художники, писатели. Среди них Чехов и Левитан, Танеев и Шаляпин, Глазунов и Рихтер, наконец, Михаил Пришвин. Известно, что разных дворянских усадеб в Звенигородском крае было не меньше двухсот.

Что-то манило сюда. Не только климатом и природой.

И это «что-то» мы не можем обойти стороной в данной книге.

Пушкин — историк

Ранние годы в сельце Захарове — у предков Ганнибалов — это уже много раз повторенный рассказ из жизни поэта. У него был особый интерес к Саввино-Сторожевскому монастырю, что отмечают исследователи. Повышенное внимание к истории этих мест было связано с детскими впечатлениями.

Они же и привели его сюда еще раз, уже в 1830 году. В эти годы он вдруг возьмет и сделает работу архивариуса — переведет на современный русский язык Житие преподобного — основателя монастыря в Звенигороде. Зачем?

Случайного поэт ничего не делал. И тут такая «сугубо церковная» тема…

А уже давно старец Савва — будто «мелькал» среди его строк.

Считается, что прямое отношение к Саввино-Сторожевской обители имеет стихотворный набросок Пушкина «На тихих берегах Москвы» (1822).

На тихих берегах Москвы
Церквей, венчанные крестами,
Сияют ветхие главы
Над монастырскими стенами.
Кругом простерлись по холмам
Вовек не рубленные рощи,
Издавна почивают там
Угодника святые мощи.

Не меньшее значение для определения связки Пушкин— Звенигород имеет и другой его поэтический набросок — «Вечерня отошла давно» (1823).

Трепе[щет] луч лампады
И тускло озаряет он…

Оба наброска, по мнению пушкиноведов, стали частью замысла поэмы «Братья-разбойники», отрывок которой автор позднее все же напишет и опубликует. Древний текст Жития игумена Саввы Сторожевского (и не только тот, с которым работал поэт) подтверждает эти мысли. В одном из чудес, описанных Маркеллом Безбородым, строгий игумен ложится спать, совсем как у Пушкина:

Уже и сам игумен строгой
Свои молитвы прекратил
И кости ветхие склонил,
Перекрестясь, на одр убогой.