Савва Морозов

В итоге Савва Тимофеевич вновь проявил себя гибким политиком. В один из последних дней съезда, когда его позицию уже нельзя было изменить, Морозов заручился поддержкой Витте. 16 августа 1896 года ярмарочное купечество давало обед в честь Сергея Юльевича — главного устроителя выставки 1896 года. О том, насколько для Морозова был важен этот обед, говорит следующий факт: к концу лета цены на торжественные обеды «…дошли до баснословия какого-то. На выставке подписные обеды, начавшись чуть ли не скромными пятью рублями с лица, выросли, усердием и соперничеством купечества, к концу лета в нелепые суммы, как 45 рублей — обед Витте… причем распорядительствовавший им Савва Морозов потом признавался, что еще доплатил от себя по 40 рублей на каждый прибор».[275]

На этом обеде Морозов говорил о заслугах министра финансов в деле укрепления и роста отечественной промышленности. Особо подчеркнул, что процветанию промышленности содействовали принятые Витте протекционистские меры. Затем добавил: «И вот теперь, когда перед лицом всей Европы мы имеем это свидетельство нашего роста, мы встречаемся с постановлением сначала одного отдела, а затем и общего собрания Торгово-промышленного съезда, протестующим против этих мер. Не стану говорить о том, что съезд не аккредитован для того, чтобы рассматривать такие вопросы. Скажу, что самоё время, в которое заседает съезд, менее всего соответствует таким решениям».[276]

Иными словами, Морозов прилагал все усилия к тому, чтобы русская экономика продолжила победное шествие в гору. Ставил актуальные общественно-политические задачи и с честью их решал. На этом пути ему удавалось одолевать даже такие препятствия, которые могли показаться непреодолимыми, например, решение столь крупного органа, каким был Торгово-промышленный съезд. За его спиной стояла реальная сила русского промышленного капитала.

Наиболее заметным событием лета 1896 года была 16-я Всероссийская промышленная и художественная выставка. Это была первая выставка, пришедшаяся на правление нового императора — Николая II. Тем не менее она была тесно связана с правлением предыдущего царя, Александра III (правил в 1881–1894 годах). Именно он задумал провести крупный смотр достижений народного хозяйства. Главным устроителем выставки являлся министр финансов С. Ю. Витте. По замыслу Сергея Юльевича, выставка должна была продемонстрировать верность проводимой Александром III протекционистской политике. Ей надлежало отразить процесс быстрого оживления русской экономики. Поэтому на выставке прежде всего предполагалось показать крупнейшие достижения русской промышленности и, шире, отечественной экономики. Кроме того, большое внимание предполагалось уделить художественным произведениям отечественных мастеров: живописцев, скульпторов, архитекторов, фотографов.

Подготовка к столь значимому мероприятию началась задолго до его открытия. Савва Тимофеевич был назначен «членом высочайше утвержденной комиссии по заведованию устройством» выставки еще при жизни Александра III, 4 октября 1893 года. Видимо, именно тогда выставку было решено провести в Нижнем Новгороде. Впоследствии, уже после начала выставки, это решение вызвало в обществе массу нареканий. Так, Н. А. Варенцов рассуждал: «Правительство, желая устроить Всероссийскую выставку, долго не знало, на каком городе ему остановиться, но под давлением губернатора Баранова и председателя ярмарочного комитета Саввы Тимофеевича решило устроить в Нижнем Новгороде, и этот выбор был крайне неудачен. Савве Тимофеевичу было отлично известно, что удобной площади для выставки в Нижнем не имеется, что она потребует больших затрат для постройки гостиниц, ресторанов и других разных необходимых сооружений, да, кроме того, сама по себе ярмарка с каждым годом теряла свое значение… И Савве Тимофеевичу следовало бы указать правительству на неудобство открытия там выставки, но он этого не сделал, предполагаю, из-за своих эгоистических желаний: скорее выдвинуться и захватить орден». Но, по-видимому, у Морозова имелись очень веские основания для того, чтобы провести выставку именно в Нижнем Новгороде, и эти причины не имели ни малейшего отношения к его честолюбивым устремлениям.