Савва Морозов

Итак, личность Марии Федоровны вызывала у современников гораздо меньше симпатий, нежели ее сценические образы. Но это вовсе не значит, что на протяжении всего времени работы в МХТ она была чудовищем в человеческом облике. Еще летом 1899 года К. С. Станиславский не сомневался в искренности Марии Федоровны, причисляя ее к тем членам труппы, «на которых можно положиться». [528]Настоящий разлад между Андреевой и театром, начавшийся в 1902-м и углубившийся в 1903 году, совпадал с усилением ее революционной активности. Вероятно, когда Савва Тимофеевич в нее влюбился, личность актрисы не успела еще окончательно раздвоиться; она не успела привыкнуть к мысли, что можно массово убивать людей просто ради торжества идеи. Она еще только заглянула в пропасть, только заразилась страшным вирусом революции. Но Андреева заболела этой заразой в самой тяжелой форме, которая навсегда деформировала ее душу. Она не только не исцелилась сама, но умудрилась заразить множество тех, кто неосторожно оказывался рядом. Бес разрушения завладел личностью Марии Федоровны и направлял поступки этой женщины, заставляя ее бросать во всепожирающее горнило революции одну жертву за другой.

Как уже говорилось, в конце 1890-х годов Савва Тимофеевич давно уже остыл к жене и мыкался в поисках человека, который мог бы одарить его душевным теплом. В 1899 году началось настоящее сближение купца с Художественным театром. Вероятно, именно тогда он обратил особое внимание на Андрееву, которая в декабре этого года снискала себе громкое признание благодаря роли Кетэ в пьесе Г. Гауптмана «Одинокие». Импульсивная, чуткая к людям, Андреева показалась ему подходящей кандидатурой. Не влюбиться в эту женщину было трудно — она завораживала, очаровывала, сводила с ума… Вероятно, именно это — любовное сумасшествие — и случилось с обычно трезвым и расчетливым Саввой Тимофеевичем. Его, человека невероятно проницательного, словно объяла слепота, не позволявшая рассмотреть истинную суть личности Андреевой. Как говорится, и на старуху бывает проруха…

Чем же, помимо красоты, Андреева привлекла Морозова? Благодаря чему сумела надолго задержать его возле себя? Ведь их отношения длились несколько лет, и даже после того, как Мария Федоровна переключила внимание на Горького, Савва Тимофеевич по первому зову готов был выручить ее из любой беды.

В начале этой главы уже говорилось, что после того, как его семейная жизнь дала трещину, Савва Тимофеевич приискивал себе «интеллигентную содержанку». Мария Федоровна стала, вероятно, не первой его любовницей, — но только к ней Савва Тимофеевич по-настоящему, душевно привязался и только ее полюбил так крепко, что любовь эта заслонила ему весь остальной мир. Даже когда розовые очки спадут с его глаз и купец увидит, что представляет собой его возлюбленная, он не перестанет ей служить.

М. Ф. Андреева и на сцене, и в жизни являлась настоящим воплощением интеллигентности. Об этом говорили ее поза, движения, скромность одежды, горящий взор и пылкость «идейного» человека. Эта идейность и была той самой интеллигентской «изюминой», которую искал Савва Тимофеевич.

Возможно, Мария Федоровна играла роль интеллигентной женщины, а может быть, действительно была ею — как-никак, она родилась и воспитывалась в среде петербургской интеллигенции, да и выбор актерского ремесла говорил о приоритете для нее умственного начала. Как бы то ни было, Андрееву отличала еще одна важная черта, которая сближала ее с Морозовым, а потом и с Горьким — трагическая оторванность от своих корней. Будучи внучкой дворян, сама она уже являлась разночинкой.

Для разночинной интеллигенции были характерны прежде всего «потерянность» себя в ценностном плане, постоянные поиски своего призвания. Не сумев понять и принять ценности дворянской среды (будучи замужем за дворянином), Мария Федоровна с радостью восприняла новые — социалистические — ценности. В. И. Немирович-Данченко отмечал в воспоминаниях: «Большое впечатление за кулисами театра производило поведение Марии Федоровны Андреевой. Едва ли не самая красивая актриса русского театра, жена крупного чиновника, генерала… занявшая… первое положение в Художественном театре, она вдруг точно «нашла себя» в кипящем круге революции, ушла от мужа, а скоро после этого и бросила сцену». [529]Но в 1899 году до этого было еще далеко.

Для Морозова Мария Федоровна являлась не просто красивой женщиной, а прекрасной огненной птицей, которую не так-то просто поймать. Возможно, сначала это была для него лишь азартная игра — сделать Андрееву своей, но, увлекшись этой игрой, он позабыл обо всем на свете.

К сожалению, переписки между С. Т. Морозовым и М. Ф. Андреевой (за исключением нескольких телеграмм) не сохранилось, в мемуарах Мария Федоровна о Савве Тимофеевиче почти не упоминает. Поэтому о их отношениях можно судить лишь по косвенным данным, в основном по переписке между деятелями Художественного театра.