Савитри

Жизнь щеголяла своим бесчестием животным,

Беспомощной и грубой, голой маскировкой

Отмеченного и осознанного, подлинного образа

135. Силы украденной надежды, отвергнутой и изгнанной с небес,

И падшей, прославляющей ничтожность состояния такого,

Низкопоклонство перед силой, некогда полубожественной,

Бесстыдное убожество животных вожделений,

Кричащий внешний облик этого невежества,

140. И неприкрашенное тело этой нищеты.

Здесь Жизнь впервые вылезла из лужи грязи,

Где пребывала без сознания, немая, косная:

Оцепенение и узость восприятий хранили там безмолвие её,

И темнота, не отменяемая Светом, прилипла к ней.

145. Касание свыше, которое спасает, туда не приходило:

Взгляд ввысь был чуждым её видению,

Бесстрашная божественность её шагов была забыта;

Отвергнутыми были счастье и блаженство,

И приключение в рискованных пространствах Времени:

150. Погрязнув, она была едва пригодна, чтоб жить и приносить плоды.

Туман встревоженный безмерный Пространства поиска,

Лишенный света слой, объятый пеленой неясной,

Из дома изгнанный, бесформенный и безымянный, -

Спелёнатый слепой аморфный разум

155. Просил любого тела, чтоб свою душу переместить туда.

Отвергнута его мольба — он мысль свою слишком невнятно мямлил.

Ещё не наделенный силой этой мысли, едва живой,

Открылся он в причудливом пигмейском мире,

Где был источник этой несчастливой магии.

160. На тех границах смутных, где Жизнь с Материей встречается,

Среди полудогадок и полупрозрений ходил, блуждая, Ашвапати,

Упущенными целями и неохватными началами гонимый.

Там зародилась жизнь и сразу умерла, поскольку не смогла так жить.

Там не было основы прочной и неуклонного движения;

165. Владело силой в этом месте только пламя неразумной Воли.

Он сам себе был там неясен, наполовину ощущаем, тёмен,

Как будто сквозь него старалась проявиться Пустота.

В чудных владениях этих, где было только чувство,

А направляющая мысль ни правилом и ни причиной не была,

170. Лишь детское невежливое сердце вопило об игрушках счастья,

Ум лишь мерцал ребяческим расстроенным накалом,

А к форме лишь влеклись случайные энергии хаоса, которые

Воспринимали каждый всплеск огня руководящим пламенем.

Шагов разумных слепая сила эта делать не могла;

175. Испрашивая света, она шла путеводной нитью тьмы.

При этом несознательная Сила шла к восприятию наощупь,

Материя, сраженная Материей, проблескивала к ощущению.

Реакции слепые и неспешные прикосновения этого неумолимо выбивали

Искры инстинкта из скрытой подсознательной основы;

180. Теснились ощущения — немые суррогаты мысли, -

Ударам пробуждающим Природы то восприятье отвечало,

Но этот отклик был лишь чисто механическим толчком,

Прыжком, рывком во сне Природы,

И необузданные, грубые удары эти, соперничая, приходили,

185. Внимания не обращая на любые не свои поползновения,

И сталкивались в темноте своей с ударами, что были ещё темнее,

Свободными являясь в мире анархии размеренной.

Существования потребность и выживания инстинкт всецело

Овладели волей рискованного напряженного мгновения

190. И ничего не видящим желанием, внезапно ощутившим пищу.

Вспышки Природы эти были единственным законом,

Сила боролось с силой, но безрезультатно: достигнуты лишь были

Побужденье и обладанье без понимания их сущности,

И чувства, и инстинкты, которые не ведают истока своего, -

195. Чувства страданий и наслаждений, которые быстро находят и теряют, -

И неодушевленное движенье неразумных жизней.

То был пустой излишний мир,

Чья воля породила слабый и печальный результат,

Бессмысленные муки и недовольство смутное и серое.

200. Казалось, не имеет ценности работа становленья мира этого.

Но так не рассуждал взор пробужденный духа Ашвапати.

Как некая отдельная звезда — свидетель одинокий, Света страж,

Что в отдалении сияет независимо

В течении медленном, лишенной мыслей, Ночи, -

205. Как лишь единственный мыслитель в бесцельном мире,

Который ждет рассвета, предначертанного Богом,

В деяниях Времени он видел замысел реальный.

Была видна волшебная работа без некой зримой цели,

Наполненная смыслом, божьей волей.

210. Сплетенья первые космической змеиной Силы раскручивались из

Мистического круга неживой Материи, лежащей в трансе,

Которая главу свою уже подняла в благоприятной этой атмосфере,

Но не могла ещё отбросить Ночи сон густой

Или нести в себе необычайно эффективные прослойки разума,

215. Одеть на хохолок свой драгоценный души корону

Или возвыситься в сиянии солнечного света духа.

Пока была видна лишь только её нечистота и ощущалось некое усилие,

Необъяснимое сползание сознания к свету

По плодородному дну страсти и переборкам чувства,

220. Под коркой тела, развитого божьей силой «я» -

В её потемках наблюдалась неторопливая, но жаркая работа,

Брожение мутное горячей перемены всей Природы,

Фермент творения души из черной грязи.

Божественный росток, надевший на себя личину эту серую,

225. И падшее неведенье под сенью Ночи

Трудились, чтоб исполнить неприглядную работу -

Снять маскировку с потребности у Несознания,

Чтоб проявить сиянье Бога в замесе глиняном Природы.

Взор Ашвапати — орбитами глазными духа воплощенного -

230. Проникнуть смог сквозь серый, светом брызжущий туман,