Сатурналии

– А ты знаешь, что я действую строго неофициально. Я наткнулся на нечто важное, и мне нужно прояснить несколько моментов. Целер занимался подавлением или изгнанием из Рима запрещенных культов?

– Что за идиотский вопрос? Он был претором, а не цензором. А когда ни один цензор не занимает эту должность, такими вещами занимаются эдилы, как и общественной моралью.

– Ты и Гортензий Гортал были нашими самыми последними цензорами, – настаивал я. – Вы предпринимали действия, касающиеся таких культов?

Отец нахмурился. Но, с другой стороны, он хмурился постоянно.

– Мы с Горталом сделали перепись, провели люструм[51] и очистили Сенат от некоторых особо мерзких его членов, – рассказал он. – Кроме того, мы контролировали выдачу государственных заказов. Я сдал знаки своего должностного отличия в прошлом году, и тема непристойных чужеземных культов ни разу не поднималась.

– Не чужеземных культов, отец. Местных культов. Туземных италийских культов, действующих в Риме и сразу за его пределами. Культов, членами которых являются некоторые очень высокопоставленные римляне.

– Объяснись, – сказал он.

И я кратко изложил ему то, что пережил за последние два дня, ничего не упустив. Ну, во всяком случае, упустив совсем немного. Когда я дошел до жертвоприношения, отец пробормотал: «Отвратительно!» – и сделал сложный жест, чтобы отогнать сглаз – наверное, научился ему в детстве у нянюшки-сабинянки.

– Культ ведьм, а? – сказал он, когда я закончил. – Человеческое жертвоприношение. Тайный мундус. И в дело впутаны благородные римляне?

Затем отец с отсутствующим видом потер шрам, пересекающий его лицо, – характерный жест, означавший, что он строит злые планы против своих врагов.

– Вот шанс избавить Рим от трех наихудших женщин. Как минимум – изгнание. Из которого они никогда не должны вернуться.

– Не забывай мужчину, который хотел выколоть мне глаза, – напомнил я.

– А, этот… Да, очень жаль, что ты не увидел его лица.

То было сказано для проформы. Если хочешь избавиться от кровожадных людей, лучший способ – запереть двери Сената во время заседания и поджечь здание. Убийство было приятным развлечением знатных мужчин, но именно скандальные женщины возмущали мужчин вроде моего отца.

Он положил руку мне на плечо.

– Послушай, мы не можем стоять вот так, в стороне от всех. Люди заподозрят, что мы занимаемся чем-то официальным. Я смогу в течение дня отвести в сторону эдилов, чтобы все обсудить.

– Не уверен, что это хорошая идея. Мне не нравится, как Мурена справился с убийством женщины по имени Гармодия. По какой-то причине он изъял официальный отчет об этом деле и спрятал или уничтожил его. Он или что-то скрывает, или защищает кого-то.

– Ты придаешь происшествию слишком большое значение. Раб, которого послали за документом, наверное, по дороге в суд заглянул в таверну, напился и потерял его. Такое все время случается. Просто очередное убийство очередного ничтожества. Но если это тебя успокоит, я буду сторониться Мурены и посоветуюсь только с Виселлием Варроном и Кальпурнием Бестией и другими. Еще мне надо поговорить с Цезарем, хотя тот, наверное, слишком занят подготовкой к галльской кампании, чтобы сильно заинтересоваться случившимся. И все-таки его долг, как верховного понтифика, объявить об опасности развращающего негосударственного культа. Тем временем ты должен отправиться к своему другу-бандиту Милону и заручиться у него какой-нибудь защитой. Поскольку тебя не убили и не ослепили, то, может быть, уже ищут.

– Я не могу пойти к Милону, – сказал я. – Он собирается жениться на Фаусте и просто без ума от нее. Он может убить меня, если я стану угрожать ей разоблачением!

Отец пожал плечами.

– Тогда пойди к Сатилию Тавру и одолжи у него гладиаторов. А теперь – идем. Мы должны сделать наш обход.

Вместе с отцом я зашел еще в несколько домов, но просто не чувствовал атмосферы праздника. К тому же отец рассуждал нереалистично. Какой мне толк нанимать громил, если люди, с которыми я имею дело, специализируются на чарах и ядах? Пока я был вооружен и находился в знакомой обстановке, меня не беспокоила никакая деревенщина с кинжалом. Однако необходимость следить за всем, что я ем или пью, меня угнетала. К счастью, на время праздника ларьки с едой стояли повсюду. Марсы не стали бы травить весь город, чтобы достать меня.

А вот насчет волшебства я не был так уверен. Как и большинство здравомыслящих, образованных людей, я очень сомневался в силе и даже в самом существовании магических чар. С другой стороны, благодаря недавним событиям мое здравомыслие осыпалось, словно перхоть. Предполагалось, что ведьмы могут насылать на своих врагов болезни сердца, печени, легких и разных других органов, а также слепоту и импотенцию. Но если они на всё это способны, спрашивал себя я, как же получается, что у них вообще есть враги?