«Сатурн» под прицелом Смерша

НОТ Хрущева уже тоже не могла помочь. Скоро она превратилась в АнтиНОТ. И многие думающие головы ждали ломки существующей экономической модели и появления авторитетной, сильной и культурной личности в руководстве страны. Шли годы, но она так и не появилась на Кремлевском троне. Восседали другие. А освобождать тепленькие насиженные места ни бюрократы, ни пьяницы, ни лодыри не захотели. Вот так мы и дожили до миллениума — нового тысячелетия. Тридцать лет XXI века показали печальные результаты для новой России с тянувшимся шлейфом старых экономических болячек и появления новых проблемных узлов…

После освобождения Козлов вернулся в родное село Александровское на Ставрополье. Кем только не работал: и истопником, и пожарным, и чернорабочим, и бетонщиком…

При Хрущеве началась первая волна реабилитаций. Коснулась она своим теплым гребнем и его. Трибунал Московского военного округа заочно оправдал бывшего разведчика Смерша, старшего лейтенанта в отставке Александра Ивановича Козлова. Ему вскоре вручили «потерявшийся» ранее орден Красной Звезды — «за активное участие в партизанской борьбе против немецко-фашистских захватчиков».

А справку из органов госбезопасности прислали такую, что снова 3 года пребывания в немецком тылу как бы выпали из биографии. Сколько не бился смелый разведчик, так и не смог получить четких сведений о себе самом от тех, кто должен был это сделать по долгу службы.

И практически всю жизнь до кончины Сталина он не имел никаких льгот, определенных государством для фронтовиков и репрессированных. А всего-то надо было одно — кадровикам с Лубянки написать по месту его жительства записку или выписку типа «выполнял специальное задание». И все!!!

Он ведь был и фронтовиком, и разведчиком, и репрессированным. Если образно, то тут был весь коктейль в одном стакане. И он вынужденно его пил. Пил, как пили его беззубые карлаговцы или жевали хлеб насущный голыми деснами. Об этом времени ярко сказал поэт:

Холодна израненная осень,
И печаль большая холодна.
Только слышу смех «беззубых» десен,
И «ошибку» чью-то вижу я.

Чьи-то ошибки присутствовали и в судьбе Александра Ивановича Козлова, когда во время войны бесстрашие смешивалось с бесстрашием, а после страшной войны — горе с горем.

После возвращения из Карлага он понял: наконец, наступила полная ясность — с прежней жизнью все кончено. Нечего теперь обольщаться и питать душу положительными надеждами. Старая жизнь была поломана и частично сожжена. Ее обломки и головешки он старался затолкнуть все глубже в эту самую душу, в ее тайники и схроны, на дно которых и заглядывать было страшно.

Теперь он стал выстраивать для себя дорогу в новую жизнь:

Будет трудно — крепись!
Будет больно — не плачь!
Будет ветер — не гнись!
Глаз в ладони не прячь!
Если грозы — смотри!
Если слезы — сотри!
Если страшно — держись,
Помни, жизнь — это жизнь!

По этой дороге он и пошел в плаванье, не отклоняясь ни на румб, как когда-то советовал «Меньшикову» абверовец Фурман, не знавший, что Козлов не отклонится от курса, но курса, определенному ему не немцем в Борисове, а на Лубянке — оперативниками из военной контрразведки Смерш.

Проклятый «Сатурном»

Вещь не перестает быть истинной оттого, что она не признана многими.

Бенедикт Спиноза

В начале 1960-х годов на бывшего разведчика в буквальном смысле обрушилась слава из-за того, что информацию о нем частично рассекретили. Об А. И. Козлове стали писать статьи и книги, снимали фильмы, но формально в документах военкоматов он значился просто бывшим военнопленным.

Лишь в 1993 году в послевоенной судьбе Козлова начался поворот в сторону реабилитации его как героя войны — партизана и разведчика. Работники собеса сумели добиться предоставления справки из Московского военного трибунала, где впервые официально была признана ошибка в отношении Александра Ивановича Козлова. Нет, наверное, это было преступление бюрократов из ведомств. Разведчик начал получать льготы.

Содержание ответа на запрос собеса: