Саша Чекалин

Саша никогда еще не был так озабочен, как в эти считанные дни перед отъездом. Неудержимо манила мечта побывать в неведомых краях. И в то же время без надежного догляда оставались крепость и обширное артельное хозяйство.

Комендантом крепости был выбран Степок. Все ребята единогласно проголосовали за него, а Саша, поднимая руку, тяжело вздыхал и хмурился: справится ли? Беспокоился Саша и за Тенора. Весной он дурил, как оглашенный носился по дороге, заглядывая во все дозволенные и недозволенные места, за что ему порой изрядно попадало.

Оставался на попечении горцев ястреб. Черно-палевые перья у него на спине лоснились от обильного корма, которым его снабжали ребята. Жил он теперь на дереве возле землянки и далеко не улетал. Болело сердце и за Галю. Уж очень озорно она в последнее время вела себя. Только на днях Саша ненадолго отлучился из избы, позабыв убрать со стола чернильницу. А когда вернулся, Галя сидела на столе и, макая клюв в чернильницу, долбила по новой белоснежной скатерти, оставляя расплывающиеся чернильные пятна. Теперь за Галей должен был следить Витюшка.

— Смотри за ними, — строго предупреждал Саша брата.

— Ладно… — бурчал тот.

Витюшка ходил расстроенный и во всем покорно соглашался с братом, хотя и пугала его столь большая ответственность.

Провожать Сашу пришли все друзья. Они, как грачи, уселись на изгороди около дома. Здесь же вертелись Тенор и Громила. Только легкомысленная Галя скрылась куда-то, так и не простившись с хозяином.

Наконец все последние распоряжения были отданы, и Саша с матерью отправились на станцию.

Оглядываясь, Саша видел — Тенор долго еще бегал на обрыве и звонко лаял, словно упрашивая вернуться.

Впервые Саша ехал на поезде. Он был одет в новый серый костюмчик и серую кепку. В руках крепко держал желтый фанерный баульчик. Вид у Саши был серьезный, независимый.

Мимо окна проплывали зеленые поля и пестрые от весенних цветов луга. Мелькали серые телеграфные столбы. Разбросанные вдали на пригорках селения казались маленькими, игрушечными.

Постукивали колеса, словно выговаривая: «А мы едем… А мы едем…»

На следующий день они были уже в санатории. Как очарованный глядел Саша на окружавшее его великолепие — огромный белый двухэтажный дом с мраморными колоннами, многочисленные лужайки с клумбами цветов, статуи и фонтаны в густом липовом парке. По сравнению с Песковатским это был совершенно другой, сказочный мир. Едва успев устроиться на новом месте, Саша уже бегал с ребятами, которых в санатории оказалось великое множество.

— Вижу я, тебе здесь не будет скучно, — сказала мать, когда они прощались. Она долго еще наказывала Саше, как вести себя, как возвращаться обратно, если отец не приедет за ним.

— Ты, мама, не беспокойся, — говорил Саша, провожая мать до дороги, — не маленький я.

Все же, когда мать уходила, у него защемило сердце.

Быстро летели дни, о которых Саше предстояло потом подробно и обстоятельно рассказывать своим друзьям в Песковатском.

Все было так ново, интересно, каждый день был наполнен такими увлекательными делами, что Саше казалось: прожить здесь всю жизнь — и все равно не успеешь перепробовать все занятия, наиграться и нагуляться досыта…

Особенно нравились Саше походы. Во главе каждого отряда шел барабанщик, заливисто рокотали горны, развевалось огромное алое шелковое знамя колонны. Самое же главное — Саша сам нес это знамя. Поглядели бы в эту минуту на Сашу ребята из Песковатского!

В первый же день к Саше подошел курносый веснушчатый паренек и предложил:

— Давай дружить!.. Меня зовут Димкой.

— Давай… — согласился Саша, протягивая своему новому другу руку.

Димка оказался хорошим товарищем, не заносчивым и не гордым, хотя и был на год старше Саши.

Димка приехал тоже из колхоза, с верховьев Волги. Саша удивлялся: он и сам любил купаться, но Димка мог сидеть в воде целый день и, наверное, если бы было можно, оставался там и на ночь. В искусных руках Димки каждая щепочка быстро превращалась в кораблик.

— Здорово у тебя получается, — восхищался Саша, наблюдая, как Димка орудует перочинным ножом.

Как ни весело было на новом месте, Саша все же не забывал Песковатское. Думал: как теперь его дружки? Охраняют ли крепость? Вовремя ли кормят Громилу и Тенора? Не обижают ли ястреба и Галю?

— Ты чего загрустил?.. — спрашивал проницательный Димка. — По дому, что ли, соскучился?

— Кто, я?.. — удивлялся Саша. — Да нет, ни чуточки…

В ненастные дни ребята собирались на обширных застекленных верандах, играли в настольные игры, читали.

— Что читаешь? — спросила как-то молоденькая румяная вожатая Сашу.

— «Школу» Гайдара.

— Нравится?

— Очень… — восторженно ответил Саша.

«Военная тайна» и «Дальние страны» тоже оказались близкими, родными. Было очень жаль Алика, так жаль, что сердце сжималось от боли. Очень нравилась Натка, смелая, решительная, волевая. Он сравнивал Натку с песковатскими комсомолками и не находил, кто бы был похож на нее. Близок был погибший от руки кулака Егор Михайлов. В Песковатском тоже погиб на боевом посту председатель сельсовета. Саша хорошо его помнил.