Сармат. Смерть поправший

Из одного джипа показались вооруженные американские морские пехотинцы, а из другого вышел крепкий широкоплечий европеец в элегантном светлом костюме.

— Американец с Али-ханом опять прикатили! — проворчал Керим-ага. — Вах, вах, вах, опять будут мучить несчастного гяура и будить его уснувшую память!

— Эй, русский! — склонился над лежащим мужчиной европеец. — Ты помнишь меня, русский?

Тот сморщил от напряжения лоб и отрицательно покачал головой.

— Не помнит! — с сожалением констатировал по-английски европеец и повернулся к Аюб-хану.

— Док Аюб, есть ли хоть малая надежда, что память вернется к этому человеку?

— Сильнейшая контузия, сэр, задета центральная нервная система, — ответил по-английски тот. — Из памяти больного вычеркнуто все, что было с ним до момента травмы. Мы называем это ретроградной амнезией. Такие больные помнят все, но только от момента травмы, и могут ориентироваться лишь в настоящем. Иногда они помнят навыки своей профессии, а также языки своей страны и языки, которыми владели до травмы. Могут даже вспомнить гипертрофированные фрагменты прошлого, но они не в силах составить из них целостной картины прежней жизни. Вследствие этого больные не могут выстроить адекватного поведения в окружающем их мире и начинают стремительно деградировать. Боюсь, сэр, что вы напрасно потратили деньги на его лечение.

— Док, разве я просил тебя считать мои деньги? — резко прервал европеец Аюб-хана. — Я хочу услышать — есть ли у больного надежда?

— Дело в том, сэр, что при краткосрочной и долгосрочной памяти в человеческом мозге происходят разные процессы, — смутился доктор от его тона. — При краткосрочной идет циркуляция импульсов в клетках мозга, а при долгосрочной — химические связи в них... Они у пациента полностью нарушены. Но все в руках Аллаха, сэр...

— Не понимаю, Метлоу, твоего интереса к этому русскому офицеру, — подал голос Али-хан.

— Прибереги красноречие, Али-хан, оно тебе скоро пригодится! — бесцеремонно повернулся к нему спиной европеец и снова обратился к Аюб-хану: — Вы все еще не ответили на мой вопрос, док.

— Видите ли, при травме мозга химические связи нарушаются, а восстановятся ли они когда-нибудь у нашего пациента, увы, определенно я сказать не могу, — развел руками тот.

— А кто может сказать определенно?

— Думаю — никто.

Внезапно больной дотронулся до руки европейца.

— Мне знакомо твое лицо, но я не могу вспомнить, кто ты, — морща лоб, произнес он по-английски. — Еще я никак не могу вспомнить, кто — я. Может быть, ты это знаешь?..

— Видите, Метлоу, он помнит английский, но совершенно не помнит, кто он, — вставил Али-хан. — Все за то, что возиться с ним дальше не имеет смысла...

Европеец смерил его ледяным взглядом и повернулся к больному:

— Имя Джордж Ив Метлоу тебе ничего не говорит? Метлоу. Слышишь, Метлоу?.. Это меня зовут Джордж Метлоу... Помнишь меня?..

— Не помню...

Метлоу властным жестом показал братьям на дверь.

— Прошу прощения, господа, у меня конфиденциальные вопросы к больному.

Когда те вышли, он плотно закрыл дверь и пустил из крана умывальника шумную струю воды.

— А имя Алан?.. Алан Хаутов тебе знакомо? — спросил он по-русски.

— Не знакомо, — так же, по-русски, ответил больной.

— А Ваня Бурлак?.. Сашка Силин?..

— Не помню...

— А капитана Савелова помнишь?

— Савелова? — наморщил лоб больной и бессильно откинулся на подушку. — Нет... Не помню такого капитана...

— Майора Сармата, Игоря Сарматова, помнишь?..

— Кто это?..

— Ты!.. Ты, русский майор Сарматов!..

— Что такое — русский?..

— Национальность. Ты майор Игорь Сарматов, русский по национальности.

— Я не понимаю твоих слов! — прошептал тот.

— Ну, Сармат, вспомни!.. Ну-у, вспомни свою Россию! Вспомни синее небо, белоствольные березы!.. Тихий Дон твой вспомни!..

Но Сарматов, как ни пытался, вспомнить ничего не смог. Слабым от неимоверного напряжения голосом он прошептал:

— Я ничего не могу вспомнить. Даже того, как я сюда попал.

— Твоя страна Россия послала тебя воевать в другую страну.

— Воевать?.. Зачем?..

— Сложно объяснить... Но та война уже закончилась, и русские войска ушли в свою страну.

— Кишлак... Разрушенный кишлак помню... Стреляет что-то черное с неба — помню... Люди на тропе, падают — помню... Какую-то грязную пещеру — помню...

— А людей в пещере? — вскинулся Метлоу. — Пленного американского полковника помнишь?..

— Не помню! — прошептал Сарматов и, роняя со стоном отрывистые слова, сжал голову руками: — Какие-то обрывки... Очень яркое качающееся солнце... Огненный шар на струях воды помню... Белобородого старика... Еще одного старика. Но он в крови?.. Почему он в крови?.. Ну, ответь же мне!..

— Вспоминай, вспоминай сам, Игорь! — тряс его за плечи Метлоу. — Что тебе сказал белобородый старик? Ну, ну, вспоминай?

— Да, да, белобородый старик что-то такое сказал... Что-то очень важное. Не могу вспомнить, что... Шакалов в темноте помню... Шакальи глаза... Женщину с белыми волосами и синими глазами помню, но не помню, кто она, — с отчаяньем прошептал Сарматов и бессильно упал на подушку.