Саранча

Парень кашлянул, зажигалка беспомощно погасла. Кэт оступилась о скользкие ступеньки, ткнулась в какую-то дверь, та сразу отворилась. Сильные руки подхватили так, что Кэт даже не охнула, вскинули как ребенка, силач побежал со своей ношей, ноги его гулко шаркали по плитам. Кэт в ужасе зажмурилась, открыла глаза лишь тогда, когда ее поставили на землю. В полумраке перед ней стоял бандит, — она узнала и полушубок, и полумаску. Провожатый развязывал в углу узел. Человек в матросской форме, тот самый, который ограбил, а теперь нес Кэт сюда на руках, крепко держал ее за плечи, и она опять слышала у левого уха его шипящее дыхание.

— Что вы еще хотите от меня, у меня ничего нет!.. — лепетала она.

— Ну, не шкряй!

Матрос снял с нее банную шубку, давешний парень знакомо посапливал от спешки, встряхивал манто, в которое, ее и облекли, правда неловко и неласково. Тот же парень накинул ей на плечи палантин, а человек в полумаске надел кольцо на палец. Ее посадили на скамью у стены. В полубреду, плохо сознавая, что с ней, Кэт услышала голос Александра Валентиновича… Но что он говорил!..

— Сидите и не шевелитесь десять минут. Выберетесь отсюда в полной безопасности. Вам обещали вернуть вещи и вернули. Никогда не вцепляйтесь зубами в невинных людей, как в комиссариате с тем матросом, похожим вот на него.

Кэт не поняла нравоучения, ей стало дурно, и она просидела в подвале, боясь пошевелиться, должно быть около часа. Было уже совсем темно, и выбралась она чудом, тем чутьем, которое есть у почтовых голубей. Выбралась на двор и закричала. С улицы пришли какие-то люди, помогли ей. Тогда же обыскали подвалы и нашли труп, еще теплый был. Это был Таракан, его зарезали те двое в коридоре ударом в спину. Он лежал раскинув руки, но Кэт не наткнулась на него в темноте.

6

На допросе я спросил Швыркова-Бамбука:

— За что же вы пришили Таракана?

— Не мы пришили, Лапша пришил. После того случая, как мы его шмару раздели, Таракан словно потерянный сделался. И больно много говорил! Четыре дня без умолку болтал. В нашем деле это не годится. Знаешь, когда несет человека, и видать как несет, а куда принесет — неизвестно… Вот Лапша это заметил.

— Ну, а почему же вы всю комедию с вещами разрешили ему сыграть, раз стали его опасаться? Могли бы влипнуть с этим делом сразу.

— Что же, у нас жалости, думаешь, нет? Потешить хотели парня, — свой, деловой? Несло его неизвестно куда…

1923–1929

Любовь к жизни

I

Рудаков был близорук, и деревья, которые были видны в открытую дверь, однажды показались ему гипсовыми. Августовское солнце полировало листву, которая лезла на балкон. Если же чуть-чуть ослабеть, дать себе забыться, тогда покажется больше: дерево заводит пораженный обмороком взор, тошнотворный полдень томит его, накаливает темя, зеленое, зыбкое, растительное темя, солнце слепит, щекочет, пронзает, вокруг такой разреженный, слабый, словно разъятый воздух, опасный для самолета, для еле теплющегося древесного самосознания и для больного человеческого сердца.

Рудаков жил в третьем этаже дачи: гостиницы «Джинал», в уровень и даже выше крон. В комнате пахло крышей, прогорклой олифой. Рудаков вышел на балкон, взглянул на приземистую толстую липу сверху вниз. Его буквально прожгла ничтожная, пустая и все же острая мысль: назвать эту липу прачкой. «Какой вздор!» Он закусил губу, давно забытый знак смущения перед самим собой. У него было значительное положение, имя в промышленности, годами выработанное, кованное книгами и тяжелыми испытаниями мышление, которым любовались даже враждебно настроенные подчиненные и недоверчивые партийцы. Наконец, тридцать пять лет от роду!.. И вдруг, как из теплой печурки, откуда-то из глубин, из юношеской подпочвы, на которой и разветвилась вся остальная жизнь, хлынуло художественное сравнение: «прачка». Его даже нельзя объяснить точно. Ну, положим, от липы припахивает здоровьем и хорошим мылом, которым когда-то стирали в богатых домах. Может быть, в сходстве запахов играет роль сходство цвета: желтоватые цветы липы, мыльная пена, мыло, мед, зубы молодой прачки. Черт его знает, сколько приблизительного, натяжек, и все же хочется проглотить эту чертову липу!