Сара Бернар. Несокрушимый смех

Франсуаза Саган – Саре Бернар

Не стоит из-за этого ссориться! Я нахожу Вас суровой и несправедливой. Возможно, Вы и правы, и конечно, ни одна из них не жила так, как жили Вы. Но многие об этом мечтали, что, согласитесь, уже неплохо!

Сара Бернар – Франсуазе Саган

Вы так думаете? Лично я никогда не мечтала быть не собой, а кем-то другим. Зато я играла множество других. Пожалуй, лучше не говорить об этом больше, а то Вы рассердитесь.

Раз Вы настаиваете, я возвращаюсь к своим историям. Или, может быть, теперь Вы считаете меня чересчур суровой, чересчур взыскательной? Недостаточно человечной и терпимой?

Франсуаза Саган – Саре Бернар

Я считаю Вас лучшим Вашим биографом из всех, кого я знаю.

Итак, что Вы сделали потом, после того как Вас приняли в «Комеди Франсез»? Что сталось с Вами, с Вашим успехом и Вашим дивным голосом?

Сара Бернар – Франсуазе Саган

Оставим в стороне иронию… Потом я должна была, разумеется, представить на конкурс трагедийную сцену и две комедийные. И я принялась за работу. Работала я самозабвенно, передо мной стояли две разные задачи: первая – это выучить стихи, понять их и запомнить, вторая – уклониться от исполнения советов двух моих преподавателей. Один хотел, чтобы я была естественной, а другой – напыщенной резонеркой. Каждый из них придерживался прямо противоположных взглядов на театр, однако все их теории были попросту бесполезными. В театре либо у тебя есть талант и ты им пользуешься, либо талант есть, но ты его губишь, а вот если таланта нет, то надо идти в зал и присоединяться к зрителям. В мое время это происходило молниеносно! Театральные подмостки сразу давали оценку любому. Там не было места фальшивым тореро и фальшивым быкам. Не то что теперь у вас, похоже, на ваших аренах с утра до вечера толкутся непонятные, странные типы, они заполняют кулисы и сцены, не имея и намека на голос, осанку, умение двигаться. Впрочем, оставим это!

Я усердно работала над трагедией и комедией. Открыла для себя всего Расина, все, что я полюбила в литературе, и так как в монастыре я не слишком много читала, то прониклась пылкой страстью к различным писателям, которых, правда, так и не успела дочитать, ведь теперь я, увы, отделена от них этой толщей земли. Меня всегда сопровождала репутация легкомысленного человека, однако это не помешало мне читать, причем гораздо больше, чем иные, считавшиеся весьма просвещенными, особы. Я люблю книгу, люблю держать ее в руках, люблю мечтать о том, как я могла бы сыграть сцены из нее, люблю воображать ее финал и поведение героини. На самом деле когда я читаю, то вообще могу забыть, кто я есть; в противоположность некоторым моим приятельницам, я не ищу в тексте, даже потрясающем, какую-то единственную фразу, отвечающую моим чаяниям.

Однако в ту пору я до этого еще не дошла. Напротив, была очень далека от подобного. Театральное искусство я освоила быстро, по наитию, а вот «играть» училась гораздо медленнее. Между тем, чтобы нравиться зрителям и нравиться автору, отвечать желанию одних и удовлетворять потребность другого, существует целая система. Сама того не ведая, я старалась познать ее. Мне помогло мое окружение.

В последующие дни на меня сыпались поздравления и комплименты, дурманившие мне голову; я к этому не привыкла, до тех пор я ощущала себя бременем, а теперь становилась надеждой.

Со всех сторон говорили, что мне повезло, вместо того чтобы считать это моей заслугой, и признаюсь, я разделяла такое мнение. Когда получают то, на что не надеялись и к чему не стремились, обычно говорят об удаче, но мне почему-то казалось, что это не все. Мне казалось, что кроме случайности, подкрепленной господином де Морни, в моем случае можно было говорить о совпадении этой случайности и способности, до тех пор у меня не открытой, что и послужило причиной такого успеха.

Оказалось, я была способна на… я могла… меня просили о… все заметили, что… Словом, меня начали принимать в расчет, я существовала в жизни нескольких особ – и не только в силу семейных связей или инстинктивной нежности.

Впереди у меня была целая жизнь: мне было семнадцать лет, и я самостоятельно могла строить эту жизнь. Мало того, я могла делать это, не прибегая к помощи какого-то старикашки, к попустительству или хитростям сугубо реалистическим. Возможно даже, я смогу жить и зарабатывать себе на жизнь благодаря вымыслу, дополненному всеми чарами благородства и таланта.

Вы скажете, что я немного поторопилась, ведь если я взволновала или удивила каких-то взрослых пресыщенных людей басней Лафонтена, это еще не доказывало наличия у меня театральных талантов. Я с Вами согласна! Но, в конце-то концов, мне было семнадцать лет. Да, да! Я была как в дурмане, тем более что мои успехи этим не ограничились. Вскоре выяснилось, что я не только способна что-то делать, но и могу прельстить кого-то: один из друзей моей семьи попросил моей руки.