Сапфо

Тут следует припомнить то, что говорилось в предшествующих главах об отношениях мужчин и женщин в Элладе и, в частности, о брачных практиках. Браки практически всегда заключались по расчету. Жених, которому было лет тридцать или около того, вел все переговоры с родителями невесты, которая в норме была намного его моложе, принадлежала фактически к другому поколению. Ясно, что ни для какой романтики в подобных ситуациях просто не могло быть места. Главной целью женитьбы считалось продолжение рода. Иными словами, муж ждал от жены прежде всего рождения детей. Причем мальчиков, поскольку девочка полноценной продолжательницей рода выступить не могла.

И вот в этом-то отношении, похоже, Керкила ждало разочарование. У него и Сапфо родилась дочь Клеида — об этом мы уже знаем. А о каких-либо их сыновьях нигде и никем не упоминается. Похоже, что их и не было вообще. Вряд ли супруг поэтессы был этим доволен. Весьма возможно, в семействе со временем сгустилась атмосфера постоянной напряженности, которая должна была усугубляться еще и тем, что Керкил прекрасно понимал: отнюдь не он занимает в душе Сапфо главное место, ей гораздо милее общение с подругами и ученицами, да еще с растущей дочерью…

Но мы опять слишком уж далеко углубляемся в сферу догадок. Строго говоря, нет ясности даже и в вопросе о том, долго ли продлился брак Сапфо с Керкилом. Ниже к этой проблеме еще предстоит вернуться.

Итак, из всего, что было сказано выше, наша героиня предстает, казалось бы, едва ли не мужененавистницей. О матери и дочери она в своих сочинениях говорит (а еще чаще и подробнее — о пресловутых подругах, с которыми далее предстоит познакомиться ближе) — а об отце и муже ни слова, как если бы они ей были совершенно безразличны или даже неприятны. Однако совершенно точно известно, что на свете существовал по крайней мере один мужчина, который был поэтессе небезразличен. Она его, наверное, любила — и, уж во всяком случае, переживала за него. Речь идет о ее брате Хараксе.

Словарь «Суда», как мы видели, упоминает трех братьев Сапфо. Но из них только о Хараксе мы имеем кое-какую информацию. Точнее так: известен один случай из его жизни, и известен он именно потому, что Сапфо о нем писала.

Любой достоверный эпизод, связанный с ее биографией, для нас буквально на вес золота: настолько мало таких эпизодов. И поэтому решительно необходимо рассмотреть, приведя их дословно, все важнейшие свидетельства источников, где излагается эта история с Хараксом и Сапфо.

«Отец истории» Геродот, рассказывая о Египте и, конечно же, не обходя вниманием тамошние пирамиды, вот что говорит об одной из этих прославленных построек (о той, которая известна как пирамида Микерина и является самой маленькой из трех «Великих пирамид» в Гизе — после пирамид Хеопса и Хефрена):

«…Некоторые эллины думают, что это пирамида гетеры Родопис, но это неверно. Они утверждают так, очевидно, не зная, кто такая Родопис. Иначе ведь они не могли бы приписать ей постройку такой пирамиды, для чего, вообще говоря, потребовались бы тысячи и тысячи талантов. Кроме того, Родопис жила во времена царя Амасиса, а не при Микерине, то есть много поколений позднее строителей этих пирамид. Родопис происходила из Фракии и была рабыней одного самосца, Иадмона, сына Гефестополя. Вместе с ней рабом был и баснописец Эзоп… А Родопис прибыла в Египет; ее привез туда самосец Ксанф. Прибыв же туда для занятия своим “ремеслом”, она была выкуплена за большие деньги митиленянином Хараксом, сыном Скамандронима, братом поэтессы Сапфо. Так-то Родопис получила свободу и осталась в Египте. Она была весьма прелестна собой и потому приобрела огромное состояние — для такой, как Родопис, — но далеко не достаточное, чтобы на него построить такую пирамиду. Десятую часть ее добра каждый желающий может видеть еще и сегодня (поэтому можно думать, что оно было не слишком уж велико). Ведь Родопис пожелала оставить о себе память в Элладе и придумала послать в Дельфы такой посвятительный дар, какого еще никто не придумал посвятить ни в одном храме. На десятую долю своих денег она заказала (насколько хватило этой десятой части) множество железных вертелов, столь больших, чтобы жарить целых быков, и отослала их в Дельфы. Еще и поныне эти вертелы лежат в куче за алтарем, воздвигнутым хиосцами, как раз против храма. Гетеры же в Навкратисе вообще отличались особенной прелестью. Эта, о которой здесь идет речь, так прославилась, что каждый эллин знает имя Родопис. После Родопис была еще некая Архидика, которую также воспевали по всей Элладе, хотя о ней было меньше толков, чем о Родопис. А когда Харакс, выкупив Родопис, возвратился в Митилену, то Сапфо зло осмеяла его в одной своей песне. Впрочем, о Родопис достаточно» (Геродот. II. 134–135).