Сапфир

– Зато ты дал мне побыть рядом с собой. Это важнее. Важнее всего.

Он улыбнулся, глядя прямо перед собой, – усталый мужчина, крепкий, но подточенный постоянным беспокойством. Она находилась в одной с ним лодке.

– Все могло пойти иначе, если бы тот умелец подлил раствор кому-нибудь другому – не тебе.

– Хорошо, что он выбрал мой стакан. Я рада.

– Ты просто не прожила другую ветку событий.

– И не хочу.

Она нашла Марио и полюбила его. Они стали семьей, командой, двумя самыми близкими на свете людьми, и они вместе пройдут этот путь до конца.

– А на вилле, думается мне, я так и не приживусь.

– Почему?

– Она… слишком большая для меня одной. И пустая. Твое бунгало куда уютнее.

– Мне жаль, Лана…

Вот он и произнес эти слова вслух – те самые, которые долгое время хотел ей сказать. О том, что боится за нее, переживает, о том, что не в состоянии даже представить, что случится с ней после «комнаты», если…

– Не надо, Мо. Никогда ни о чем не сожалей. Мы живы. Живы сейчас – это ведь самое важное?

– Мне становится легче, когда ты обнимаешь меня.

От его честности на ее глазах выступали слезы – Лана не позволяла им пролиться.

– Я буду обнимать тебя всю ночь. И следующую. И ту, что за ней. Знаешь, никогда не думала, что спать – просто спать с любимым мужчиной – это такое счастье.

– Это дом. Который в сердце.

– Точно.

Они слышали друг друга и чувствовали. Отель тонул в сгущающихся сумерках, а им были не нужны слова. Пролегала граница между городами, днями, между событиями. Но не было границы между их сердцами.

– Ты хочешь спать слева или справа?

– Я хочу спать с тобой. И не важно, с какой стороны.

– А в душ?

– А вот в душ – я первая.

Глава 11

В обед следующего дня они впервые повздорили.

– Зачем, Марио? Ведь не нужно… Зачем?

Он не успел прикрыть ладонью крышку ноутбука, и Лана, которая, с десяти утра безотрывно сидела снизу, а теперь бесшумно поднялась по обитым ковролином ступенькам на второй этаж, успела прочитать заголовок файла-«завещания».

Прочитала и почему-то одеревенела. Мо, рассмотревший тень ужаса в ее глазах, тут же поднялся с места, подошел, попытался взять ее за руки – она не далась, отдернула ладони.

– Лана, будь прагматичной.

– Прагматичной? Это, в смысле, без веры в светлое будущее?

– Да почему без веры? Но есть же и рациональный подход…

– Это… не подход, – она не могла подыскать слов. – Это… Ты не веришь, что у меня получится? Почему? Я же работаю…

– Ты работаешь. Но результат не гарантирован. Никому не был бы гарантирован – ни мне, ни самому Химику.

– Я… – она злилась на Мо. За то, что он, прикрываясь бравадой, все это время, так или иначе, думал о собственной смерти не просто как о возможном варианте, но как об ожидаемом варианте. – Это не честно, Марио. Не честно. Я ведь точно могу найти для тебя, если не сапфир, то… не знаю… алмаз. Или рубин, или тот же оникс…

– Я не хочу оникс, Лана.

– Не хочешь жить?

Ее ладони теперь тряслись и будто жили собственной жизнью – она никак не могла их унять.

– Я хочу жить… но не так.

– Как?

– Не с постоянным обратным отсчетом в мозгу.

– Этот «обратный отсчет» дал бы тебе время. Нам время. И за это время мы, возможно, смогли бы снова отыскать Химика, возможно, он усовершенствовал бы раствор…

– «Возможно, возможно…» – Мо злился тоже. – А возможно мы никогда бы его больше не нашли. И после этого корили бы себя за то, что не использовали данный нам шанс по-настоящему. На все сто.

– Мы и так используем его на все сто!

– Нет, пока в твоей голове существует идея об отступлении! О рубинах, лараитах, ониксах и другой подобной хрени. Я не хочу очередной оникс, Лана, понимаешь? Не хочу так жить!

«Даже со мной?» – смаргивали слезы ее глаза.

«Даже с тобой».

Она понимала его. И, все же, ненавидела пессимистичный подход.

– Ты не веришь, вот что ты делаешь, – процедила жестко и разочарованно. – И своим безверием ты притягиваешь собственные страхи о том, что ничего не получится. И ведь притянешь.

– Это не сказка, черт тебя дери. И не закон притяжения в действии!

– Это именно он.

Она сочилась желчью. Она любила Марио, но ненавидела мысль о том, что он может поддаться слабости. Потому что если он, то и она. А она не хочет. Она будет драться до конца, даже если он составит это гребаное завещание, подпишет его и отправится в садовый центр за лопаткой, чтобы наперед вырыть себе могилу.

– Цветов заранее себе не забудь заказать, – выплюнула тихо. – Потому что я их не принесу.

– Дурочка…

Он обнял ее против ее воли. И долго держал, похожую на замерзшего воробушка, – пытался отогреть. Не отогрел, так и отпустил деревянную прочь.

Вниз по лестнице Лана спускалась молча.

Берилл – четыре длинных луча, один короткий. Хрусталь – ворох хаотичных бликов. Циркон – ровный беспрерывный свет, пульсирующий через интервалы в две «обычных» секунды. Зарисовала, запомнила, зазубрила.