Сапфир

Лана не ответила. Через минуту раздался тяжелый всплеск волн, а дальше послышалось фырканье и равномерные гребки.

Посмотреть на то, как Мо плавает, ей хотелось нестерпимо. Ее тянуло туда, где он наслаждался морем и солнцем, где то выныривала, то вновь уходила под воду темноволосая голова. Лето. Вокруг ведь лето, жаркий день — они на яхте, в конце концов…

Лана скрипела зубами и удерживала себя на месте. У нее работа, у нее обязанности — ей нельзя; рука непроизвольно потянулась к разложенным в ряд камням и смешала их в хаотичном порядке.

* * *

О том, что он без нее не может и не хочет, Марио понял ночью. Проснулся, когда рассвет едва занялся, долго думал обо всем: об их странной встрече, о последних днях, о танце… О том, что так, наверное, не бывает, чтобы человек вошел в жизнь и тут же впечатался не в разум, но сразу в душу.

Значит, бывает.

Он бы, вероятно, так и не решился — в нем всегда преобладала жилка «порядочности» (гребаный бизнес), — но Лана наглядно показала, что значит «я близко» и «я далеко». И, ощутив ее «я далеко», Марио едва не взвыл волком — он не хотел далеко, он хотел не просто близко, а очень близко — он, черт возьми, просто очень ее хотел.

Давно не был с женщиной?

И сам же выругался — при чем здесь «с женщиной»? Выстави перед ним в ряд пятьдесят лучших представительниц Пятнадцатого уровня, он ходил бы мимо них, как остолоп-импотент, у которого реакций нет ни в голове, ни в теле. А вот стоило вспомнить Лану…

Сегодня она била его наотмашь то молчанием, то словами, то сухим тоном, то равнодушным выражением лица, и под этим равнодушием он чувствовал, как тлеет в ее груди огонь. Его огонь. Их огонь, черт подери. Он едва не разрушил все, решив, что имеет право выбирать за нее, — нет, не имеет, потому что, как только он начинает решать «за кого-то», он уподобляется пресловутой Кэти — не к месту последняя будет помянута. Да-да, «давай ты сделаешь, как я хочу».

Лана хотела сделать так, как хотела сама.

Он помешал ей один раз. А теперь извелся и сломал голову размышлениями о том, как сделать так, чтобы она захотела приблизиться еще раз.

И пришел к единственному правильному выводу: не приблизится она, приблизится он сам.

— Я думаю, тебе все-таки стоит искупаться, мисси. Вода просто отличная.

— Я занята.

Она снова перебирала камни — касалась их пальцами, поглаживала, изредка сгребала в ладонь, снова, словно игральные кости, высыпала на доски.

Марио намеренно не стал одеваться — остался стоять перед ней в мокрых плавках, под которыми отчетливо просвечивали очертания прижатого тканью члена.

Посмотри на меня… Просто посмотри.

Она не смотрела.

— Снова горишь?

— Послушай, я только-только начала различать сияние в целом и сейчас передыхаю, чтобы после перейти к камням. Думаю, там будет задача посложнее, поэтому постарайся не отвлекать меня.

Не могу.

Вслух Мо выдал как можно беззаботнее:

— Успеешь.

И Лана ожидаемо возмутилась:

— Когда?!

Взглянула на него и… застыла. Он видел, как расширились при взгляде на его практически обнаженное тело ее зрачки, как почти незаметно дернулась гортань, когда Лана судорожно сглотнула. А Мо тлел от наслаждения. Но ровно до тех пор, пока в тот же самый взгляд не закралась обида.

Чертова бухта, чертов он сам… Верни его сейчас туда, и он бы любил ее до пожара во влажных тропических лесах, до утра бы не выпустил из постели. И уже почти плевать на «сияние».

— Жизнь идет.

— Вот именно.

Ей удивительным образом шел купальник, который он подарил, — ярко-желтый с белыми лилиями.

— И она сегодня, Лана.

— Марио…

Он намеренно выводил ее из себя, и у него получалось.

— Жизнь вокруг тебя прямо сейчас.

Член в мокрых плавках некстати пошевелился.

— Я искупаюсь через шесть дней, спасибо, — голос сухой, как у престарелой учительницы.

— Через шесть дней тебе не захочется.

— Это еще почему?

Она вновь уперлась взглядом в его грудь, кое-как заставила себя посмотреть выше — на его лицо.

— Потому что, если я буду мертв, тебе купаться не захочется, а если я мертв не буду — ты будешь занята.

— Это чем, интересно?

— Узнаешь.

Уж он-то точно знал, чем она будет занята. Возможно, она будет этим занята уже сегодня. Если, конечно, он сумеет достучаться, додразнить и раскрошить совершенно некстати возникшую вокруг нее броню. А, может, просто поцеловать? Поцеловать так, чтобы… — его пенис при этих мыслях набух совершенно ощутимо. Мо хотелось поправить его рукой.

Разглядывая его лицо, Лана прищурилась. Она, вероятно, ожидала, что он так и будет кружить вокруг нее побитым псом, и он бы кружил — если бы позволяло время. Но время — элемент критический, оно поджимало хуже мокрых купальных плавок. И Марио перешел в атаку.

— Знаешь, мисс, если ты сейчас не пойдешь купаться, я попросту отберу у тебя камни.

— Нахал! Да кому все это нужно, в конце концов?

— Ты снова горишь.

— Я не горю.

— Купаться, я сказал. Потом обед. А после на эти самые камни у тебя будет час.

— Почему час?

— Потому что через час мы причалим к острову.