Сапфик

– Финн скучает по этому своему Кейро. Однажды он рассказал мне обо всех их приключениях. Я поняла, что в Тюрьме солоно, только… только вспоминал он с такой грустью, с такой тоской, будто…

– Будто там он был счастливее?

– Нет. Нет, дело в другом. Будто настоящая его жизнь там.

– Небось наврал тебе с три короба! – фыркнула Клодия. – Финн же раз от раза байки меняет. Джаред считает, что, не научись Финн так виртуозно врать, он не выжил бы в Инкарцероне.

Вспомнив Джареда, обе притихли. После небольшой паузы Элис отважилась спросить:

– А от наставника Джареда нет вестей?

– Наверное, он слишком занят, чтобы ответить на мое письмо. – Клодия оправдывалась и сама это чувствовала. Элис затянула ремни на кожаной сумке и убрала волосы с глаз.

– Надеюсь, он бережет себя. В Академии небось сквозняки гуляют.

– Ты прямо трясешься над ним! – рявкнула Клодия.

– Конечно трясусь. О нем всем нужно заботиться.

Клодия встала. Не желает она сейчас о нем тревожиться, не желает думать, что может потерять Джареда. В ушах звенели гнусные намеки Медликоута. Джареда никому не подкупить. Она ни за что не поверит.

– С маскарада мы улизнем в полночь. Убедись, что Саймон приготовил коней. Пусть ждет за павильоном у ручья, то есть за Верхней лужайкой.

– Да, я помню. А если его увидят?

– Он просто выгуливает коней.

– В полночь! Клодия…

– Тогда пусть спрячется в Лесу, – хмуро предложила девушка и, почувствовав тревогу Элис, подняла руку. – И довольно об этом!

Кошачья маска требовала к себе белое шелковое платье, а оно страшно неудобное. Под платьем будут темные бриджи; если станет жарко, придется терпеть. Пиджак и сапоги для верховой езды уже в сумке. Пока Элис возилась с застежками, Клодия думала об отце. Джон Арлекс выбрал бы простую маску из черного бархата и дополнил бы ее легчайшим презрением во взгляде. Отец никогда не танцевал – сама элегантность, он стоял бы у камина, вел беседы и наблюдал за гавотами и менуэтами.

Девушка нахмурилась еще сильнее. Неужели она тоскует по нему? Абсурд какой-то! Почему отец вдруг вспомнился? Когда Элис застегнула последний крючок на кружеве, Клодия поняла, в чем дело: со стены на нее смотрел портрет Джона Арлекса.

Портрет отца?

– Ну вот… Старалась, как могла. – Взмокшая от натуги Элис отступила на шаг. – Клодия, ты такая красавица! Белый тебе к лицу…

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнула Клодия.

Финн. При виде его они с Элис вытаращили глаза. На миг Клодия даже засомневалась, что это Финн. Одежды из черного бархата с серебряной отделкой, черная маска, темная лента, стягивающая волосы, – Клодия едва не приняла юношу за Лжеджайлза, но услышала его голос:

– Выгляжу по-дурацки.

– Ты прекрасно выглядишь!

Финн опустился на краешек кресла:

– Кейро понравилось бы во дворце. Он бы мигом собрал толпу поклонников. Вот из кого вышел бы отличный принц.

– И за год развязал бы войну. – Клодия посмотрела на служанку. – Элис, оставь нас, пожалуйста.

Служанка направилась к двери, тихо проговорив на прощание:

– Удачи вам обоим! До встречи в усадьбе.

Какое-то время Финн и Клодия слушали, как внизу настраивают скрипки.

– Она сейчас уезжает? – наконец спросил Финн.

– Да, прямо сейчас, в карете. Это обманный маневр.

– Клодия…

– Погоди!

На глазах у изумленного Финна девушка подошла к висящему на стене небольшому портрету, с которого взирал мужчина в темном камзоле.

– Это твой отец?

– Да. Вчера портрета здесь не было.

Финн поднялся и подошел к Клодии:

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Джон Арлекс смотрел с памятной Финну холодной уверенностью, с легким презрением, которое он часто видел у Клодии.

– Ты похожа на него, – проговорил он.

– Разве такое возможно?! – отозвалась Клодия с такой злостью, что Финн испугался. – Он ведь мне не родной, не забывай.

– Я не об этом… – торопливо проговорил Финн, а сам решил, что эту тему лучше не развивать. – Откуда здесь его портрет?

– Не знаю. – Клодия сняла портрет со стены. На первый взгляд – картина маслом в изъеденной червями раме, но стоило перевернуть ее… Полотно оказалось качественной репродукцией, а рама – плексигласовой. На обороте была записка.

Дверь бесшумно отворилась, в келью вошел крупный мужчина. На длинной лестнице у него сбилось дыхание: меч легким не назовешь, да и вряд ли он понадобится.

Сапиент еще не заметил его, и на миг убийцу пронзила жалость. Такой молодой, такой хрупкий… Но вот сапиент повернулся к нему, словно чуя опасность:

– Вы кто? Вы в дверь постучали?

– Смерть входит без стука, господин сапиент. Она просто появляется, где ей вздумается.

Джаред медленно кивнул и спрятал диск в карман:

– Ясно. Так вы мой палач?

– Да.

– Мы знакомы?

– Да, господин. Сегодня пополудни я имел честь доставить вам письмо.

– Прислужник. Ну конечно… – Джаред шагнул от окна к старому столу, который теперь отделял его от убийцы. – Выходит, то письмо было не единственным посланием из Хрустального дворца.