Сансара

Хозяйка провела их в небольшую комнату с низкими для мужчин потолками, но для нее она была в самый раз: маленькая, аккуратная комнатка, метров пятнадцати, со шкурами на стенах, шкурой и циновками на полу, на которых лежали большие тюфяки и подушки разного размера. Хозяйка предложила им устраиваться на подушках и через секунду прибежала с кадилом в руках, из которого валил какой-то ароматный дым.

- «Жгите в кадилах вереск» - заповедь гостеприимства, данная самим Белым Барханом! Андрей рассказал, что часть жителей поселения буддисты ветви Карма Кагью, часть - последователи Бархана, а вот Тамыр - из рода бурятских шаманов, и мать ее была шаманка, и дед, и прабабка. И все занимались тем, что встречали и провожали путников, идущих на Перекресток Путей. Андрей, говоря это, начал выкладывать из рюкзака целый ворох подарков: сушеные фрукты, орехи, мед, крем для рук и несколько мотков разноцветных шерстяных ниток.

- Это вам Виктория передала, - пояснил Андрей уже на русском.

Тамыр заулыбалась и под смуглой кожей заполыхал алый румянец.

- Он всегда мне подарок приносит, - улыбнулась она Ивану, - без гостинца не ходит в дом.

Тамыр захватила все гостинцы в подол халата-безрукавки и выскочила из комнаты, а уже через секунду возвратилась с пиалами и расставила их прямо на полу на циновке.

- Я тебя, Андрей, ждала, кичрей наварила!

Тут же появился горячий ароматный казанок и горячие лепешки с сыром и с какой-то похожей на чеснок травой. Кичрями назывался суп или каша, жирная, вкусная еда, в которой разваренный в пюре горох ловко сочетался со специями, овощами, травами, орехами и был к тому же щедро заправлен жиром. Оттого, что давно не ели горячего, или оттого, что пища подавалась настоящей шаманкой, но Ивану казалось, что ничего вкуснее он в жизни не едал. Пока рот был занят едой, глаз скользил по стенам, на которых висело множество разных, предметов: несколько собольих шкур, бубенцы, оленьи рога. На полках также множество полезных предметов: засушенные грибы, пучки трав, шкурки животных, коробки, большие и маленькие, и большой шаманский бубен с колокольчиками.

- Это очень калорийное блюдо, зимой надолго согревает и силы поддерживает, - нахваливал Андрей, протягивая пиалу за добавкой. Огненно наперченные кичри запивали густым травяным чаем с мятой, липой, ромашкой и мелкой молодой хвоей. Хозяйка принесла жидкий алтайский мед, похожий на слезу молодой ели. Пока гости наслаждались едой, сидя по-турецки на мягких больших подушках, хозяйка что-то быстро и эмоционально рассказывала Андрею, тот понимающе кивал всякий раз, когда она произносила долгое вопросительное «На-а-а!». Для усиления эффекта покачивая головой, как бы каждый раз призывая Андрея, к участию.

- У них здесь свои местные разборки, - объяснил Андрей, когда Тамыр пошла относить посуду. - Старейший из Барханистов считает, что шаманы не чистые люди, и каждый раз всех против нее настраивает, но местные постоянно бегают к ней лечиться и за советом приходят. Вот она и просит меня с ним разобраться, говорит, что тот уважает меня, как бывшего православного священника.

Тамыр прибежала снова, на этот раз окропить комнату молоком, она побрызгала им углы, ну в точности как это делала Аня, показала Ивану, где туалет и где умываться, выдала им несколько одеял, умело сшитых из разноцветных лоскутков, и пошла спать. И путники стали укладываться на больших матрасах, покрытых шкурами, циновками и заваленных разного размера подушками.

- А что она еще тебе говорила? - спросил Иван, обустраивая спальный мешок на медвежьей шкуре.

- Крыша, говорит, протекла, починить нужно.

- А что-нибудь про Лоу, давно она его видела?

- А про Лоу я не спрашивал, если бы он объявился, сама бы обязательно сказала.

- И как давно ты сюда ходишь? - спросил Иван, еле шевеля губами сквозь сон.

- Хожу давно, с прошлой жизни… Но только по крайней необходимости, знаешь, давай, спать, завтра вставать рано.

День первый

Утром Андрей разбудил Ивана еще до восхода солнца, выходить лучше затемно, чтобы лишний раз с соседями не встречаться, да и на Перекресток лучше приходить до полудня, утром молитвы лучше слышны. Они пошли, как вчера, Иван за Андреем след в след. Пурга стихла совсем, утро было тихим, безветренным, снег приятно скрипел под ногами, и с Андреем надежно было, как в детстве с папой, как за каменной стеной. Они вернулись к ущелью, в котором вчера оставили лыжи, стали на них и пошли вверх по дороге, ведущей в гору, и, совершив маленький подъем по козьей тропке в предрассветных лучах, вышли на открытую площадку.

- Предлагаю здесь рассвет встречать и бога Солнца славить! - Андрей сбросил рюкзак на снег и сел на него, скрестив ноги. Иван поступил также.