Санкция Айгер

— Так что сейчас она, наверное, ждет не дождется, когда же вы покорите вершину, — сказал Джонатан.

Анна взглянула на него, потом отвернулась к окну, на котором появились мелкие капли первого дождя.

По привычке Жан-Поль обругал погоду, но опыт пребывания в Бернских Альпах подсказывал ему, что исключением была скорее предшествующая ясная погода, а не этот дождь.

— Теперь поближе к вершине выпадет свежий снежок, — сказал он без особых эмоций.

— Да, немного выпадет, — согласился Джонатан.

Он налил себе еще чашку и, откланявшись, вышел на террасу, где встал под навесом крыши, с наслаждением нюхая дождь.

Небо было цинковым, а несколько кривых сучковатых сосенок, выросших на скалистой почве Кляйне Шайдегга приобрели, когда солнце скрылось, темно-оливковый цвет. Ветра не было. Джонатан прихлебывал кофе и слушал шелест дождя в луговой траве.

Да, компания подобралась с крепкими нервами. Один из них, во всяком случае. Он познакомился со всеми возможными объектами санкции, но ни в одном жесте, реакции, взгляде ничего решительно не усмотрел. Пока Спецрозыск не сообщит ему о личности объекта, Джонатан будет в крайне рискованном положении.

Ленивый серый туман скрывал верхнюю треть северного склона. Он вспомнил жутковатый каламбур, который немецкие спортивные журналисты воскрешали всякий раз, когда кто-нибудь пытался подняться на Айгер. Северную стену — «Нордванд» — они называли «Мордванд», то есть Стеной Смерти. Миновали те дни, когда немецкие и австрийские юноши бросали свои жизни на Айгерванд с отчаянным вагнеровским Todeslieb; выдающиеся люди покоряли Айгер — Германн Буль, Лионель Террай, Гастон Ребюффа; десятки менее знаменитых альпинистов поднимались на вершину — и каждый своим успехом чуть-чуть уменьшал ту славу, которая сопутствовала этому подвигу. И тем не менее, стоя на террасе, попивая кофе и глядя через луг, Джонатан испытывал все более нарастающее желание вновь выйти на стену, уже дважды сбрасывавшую его.

Поднимаясь в номер Бена, Джонатан встретил Андерля в коридоре, и они обменялись кивками. Ему сразу понравился этот невысокий жилистый парнишка с копной темных волос, очевидно, не привыкших к расческе, и длинными сильными пальцами, созданными самой природой для нахождения мельчайших неровностей в скале и для зацепов за них. Очень не хотелось бы, чтобы объектом оказался Андерль.

На стук в дверь номера Бена последовал громовой ответ:

— Пошел в жопу!

Джонатан открыл дверь и заглянул.

— А, это ты, старик. Заходи. И запри за собой дверь.

Джонатан скинул моток веревки со свободной кровати и растянулся на ней.

— Почему такой сердитый?

Бен паковал рюкзаки, равномерно распределяя вес, но внимательно следя за тем, чтобы в каждой паре было все необходимое для нормальной дневки, если группа разобьется на две отдельные связки.

— Принял меня за одного из репортеров, что ли?

Закрепляя лямки, Бен что-то бурчал про себя. Потом он сказал:

— Лопни мои глаза, эти гады стучат мне в дверь каждые пять минут! Даже кинохроника прикатила. Видал?

— Нет. Но нисколько не удивлен. Айгерские Пташки целыми стаями слетелись. Отель забит, и они заполнили Альпиглен и Гриндельвальд.

— Вурдалаки сраные!

— Но самые жирные киски здесь, в отеле.

Бен с рыком завязал один из рюкзаков.

— Кто такие?

Джонатан назвал имена грека-коммерсанта и его новоприобретенной жены из американского высшего света. Для них хозяева отеля разбили большой прямоугольный шатер восточного типа, который одним концом захватывал телескоп из числа тех, которые помещались на террасе. Шатер был из шелка, оборудован обогревателями и небольшим холодильником, а телескоп предназначался исключительно для пользования высокопоставленной четы — предварительно его тщательно отдраили дезинфицирующим раствором. Были приняты все меры, чтобы изолировать их от общества более мелких пташек, но грек тут же привлек всеобщее внимание — в первую очередь, прессы — любовью к грубым шуточкам и расточительной роскошью.

В углу комнаты Джонатан заметил мощный медный телескоп.

— Ты это с собой привез?

— Конечно. Ты что думаешь, я буду стоять в очереди с горстями монет, чтобы увидеть вас на стене?

— Боюсь, что тебе придется заключить мир с журналистами.

— Зачем?

— Будешь давать им сведения, когда мы выйдем на стену. Просто все основные данные: высота, погода, маршрут — все в таком роде.

— Им ни слова — вот мой девиз. Пошли они в жопу!

— Нет, я считаю, что немножко сотрудничать с ними надо. Если ты этого делать не станешь, они сами такого наплетут!

Бен завязал последний рюкзак и открыл бутылку пива из запасов, которые хранились на комоде.

— Уф-ф! Умотался я, как одноногий на соревнованиях по пинкам в зад. Но снарядил вас так, что хоть сейчас выходите. В сводке сообщают, что на нас идет антициклон, а ты знаешь, что эта сволочная горка даст вам от силы два-три дня сносной погоды. — Он скинул с кровати связку ледовых крючьев и улегся.

Джонатан спросил его, как ему понравились альпинисты, и Бен страдальчески скривился.

— Не знаю. На мой вкус, чересчур пестрая компания. Этот немчик уж больно воображает из себя.