Самый жаркий день (СИ)

— Ну-ка, милсдарь, объяснитесь, — заинтересовался Ланжерон.

Из всех присутствующих большим знанием о взрывах обладал, конечно, офицер-артиллерист.

— У хивинцев дурной порох, мне стоило трудов его перебрать, что-то попытались очистить, но много используют простой мякоти. Она хорошо горит, но плохо взрывается. Здесь больше подходит порох горохом. Поэтому, если сделать большую бомбу и поджечь ее под стеной, то почти вся сила взрыва уйдет наружу, что для нас совершенно безопасно. Скорее больший вред нанесет самим атакующим. Поэтому надо сначала подкопаться под стеной и закладывать уже туда. Тогда пороховым газам деваться будет некуда, и давить они станут сильнее, разрушая стену над собой. Поэтому я бы опасался подкопов как раз.

Рассуждения полковника заставили начальство задуматься, и развеять эти опасения вызвались казаки. Близкие к воровскому племени по сути своей, они выбрали от себя двух смельчаков, которые ночью незаметно спустились со стены и провели разведку в близлежащих домах. Я молилась за их удачу, но не Мани, не Христос, не сам Господь помогли этим отважным солдатам, а полная беспечность хивинцев, не выставивших даже подобий сторожевых постов. И не прошло и часа, как казаки вернулись с вестью о том, что подкоп и в самом деле роется! Вот только работы в нем ведутся лениво, и в готовности всего пара десятков саженей из требуемых более чем трехсот.

— Что ж, риваль[1] наш решил действовать согласно древней европейской военной науки, но проявляет беспечность. Потому будет ему реприманд[2]! — огласил свое решение генерал.

Возмездие назначили на следующую ночь. Артиллеристы поделились пороховым припасом и зажигательным шнуром, и казаки вновь отправились в свою вылазку. В этот раз сделать все бесшумно не вышло, в хивинском лагере поднялась суета, послышались выстрелы. К скинутой веревке вернулся только один лазутчик, коего быстро подняли на стену.

— Митяй увел басурман за собой, — борясь с хрипотой в дыхании доложил казак. — Просит подобрать его с восходной стороны. А сейчас будет шумно!

Не сейчас, но спустя несколько минут ночь вспыхнула ярким, шумным взрывом. Неприметный домишко и кусок земли перед ним разлетелись глиняной пылью, а окружающие строения занялись пожарами.

Второго удальца подобрали еще через час примерно. Он, поняв, что вылазку заметили, застрелил хивинского офицера и с переполохом помчался по улицам внешнего города, привлекая к себе внимание. Ведь мало было заложить бомбу, желательно, чтобы никто не обратил внимания на горящий фитиль.

— Слепые они, как новорожденные кутята, — лыбился казак в перерывах между жадными глотками свежей воды. — Если бы не чередил[3], так потеряли бы меня сразу!

Не сказать, что казачья шалость что-то принципиально изменила в течении осады. Было очевидно, что хивинцы могут начать новый подкоп, но теперь они были настороженными и снова безбоязненно к их позициям приблизиться не получилось бы. Но русское войско показало острые зубы в очередной раз. Главные офицеры вообще к этой военной придумке узбеков отнеслись с равнодушием. Как Господь решит, так и будет. Рухнет стена — будем защищать пролом. Нет, Ланжерон назначил дежурить слухачей, которые должны были бы заметить, как орудуют заступами и лопатами где-то под землей, но общее мнение было снисходительное: подкопы — уже очень давно устаревшие методы. Я этого понять не могла. Пусть так обрушали стены замков в далеком прошлом, но если это окажется эффективным сейчас, то нам от того легче не будет.

Однако английские советники, сколько их там осталось, очевидно, рассуждали ровно так же, как и русские офицеры: раз устарело, то и применять не следует. Ведь военная наука теперь имеет совсем другое средство для приближения к стенам — апроши.

Что означают эти траншеи, которые хивинцы принялись копать под углом к стенам, оберы знали прекрасно. И вот это их проняло.

— Стервецы, — ругался майор Кульмин, когда показывал мне диспозицию и объяснял ее. — Сначала роют по этой линии, потом под острым углом в другую сторону, отбрасывая выкопанную землю в нашу сторону, создавая бруствер. И снова повернут ров. Если будет апрош достаточно глубоким, то атакующие смогут укрыться от нашей стрельбы.

— Долго рыть будут.

— Спешить им некуда, это они тут дома.

Майор не учел того, что время — ресурс слишком ценный для всех, не только для осаждаемых.

На девятнадцатый день противостояния в лагере хивинцев вспыхнул бунт.

[1] Риваль — соперник. От фр. rival

[2] Реприманд — урок-наказание, от фр. reprimande — выговор.

[3] Чередить — проказничать

Глава 25

Любой армии надо платить, это непреложный закон. И если войско европейского государства могло себе позволить задержать жалование, уповая на дисциплину солдат и тот факт, что их кормят и одевают, то в этих диких местах для правителя все обстояло сложнее.