Самый жаркий день (СИ)

– Тогда смотрите, штабс-ротмистр, что у нас сегодня за суп. То, что принято называть Афганистаном, еще три года назад было Жемчужной империей – ею правил род Дуррани, что переводится как раз как «жемчуг». Но когда двадцать пять лет назад где-то умер Тимур-шах, за власть сцепились его сыновья, и там, я скажу вам, такая мрачная история на истории, что и рассказывать противно. И ослепляли друг друга, и казнили, но сейчас последний дурранийский шах бежал в город Герат, а остальные провинции захватили дети главы племени баракзаев, что были у шахов военачальниками.

– Предали?

– Спорно, мон шер. В банке с пауками нет предателей. Была там какая-то история с казненным министром дурранийского шаха, который сам из баракзаев. Но теперь и они грызутся друг с другом, и с кем из них договариваться – вопрос серьезный. И мнится мне, что следует поставить на младшего из двадцати братьев, который, как мне доносят, не по годам умен и хитер, а главное – тянется от англичан. Наперед думает туземец, еще держава растаскана, а он уже союзников на будущее ищет. Дост Мухаммед зовут его, и пока я полагаю делать дело с ним.

– Есть ли у него власть? – удивилась я.

– У него, Александра Платоновна, есть то, чего нет у других правителей тамошних земель. Ум и полное отсутствие чести. Впрочем, последнего у всех там – хоть умаляй, лучше не станет. Но тогда надо…

Некрасов вытащил из своих бумаг весьма подробную карту, в которую тут же вцепился Фатов.

– Вот Кундуз, и через него нам бы следовало пройти. От Дуррани он отделился уже лет тридцать как, но афганцы считают его своим. Правят там узбеки, поэтому Бухара с ними пытается дружить. Дальше идут провинции, которые сейчас держат баракзаи. Вот Герат. Если мы дружим с кем-то из баракзаев, то Герат будем проходить войной. Жарко сейчас и тут, – полковник ткнул пальцем в землю, названную «Кашмир». – За нее воюют с Сикской империей и неудачно. Тамошний царь… сейчас… – полковник пошелестел листами, нашел нужное и, кивнув, продолжил: – Ранджит Сингх рьяно взялся за дело, войском у него командует француз по имени Жан Франсу Аллар. Это уже фактически Индия.

– Так, может, нам с ним иметь дело?

– Не выгодно. Дорога оттуда ведет высоко в горы, где нам точно делать нечего. Нет, нам надо вот сюда, на юг, тогда мы выйдем к морю и богатым провинциям. И окажемся в самом подбрюшье англичан. Но с этими сикхами все равно связь наладим, они красные мундиры тоже ненавидят. И очень взаимно у них это. Так что, как видите, путь у нас будет далекий и очень сложный в организации. На кого ставить? Вот и я сомневаюсь.

– Кундуз под нож, поддержим этого младшего туземца, Герат под нож, – легко предложил Серж.

– Эк у Вас все по-гусарски, – рассмеялся «интендант». – Но настрой мне нравится. А что, штабс-ротмистр, пойдете в мою команду?

– Это в соглядатаи что ли? – растерялся Фатов.

– В них, родимых. Аль не по чести?

Теперь задумался мой супруг. С одной стороны, да – не по чести, но вот сложность и нужность работы полковника Некрасова он оценить успел. Я бы была категорически против такой службы Сержа, но не посмела высказаться на этот счет. Его жизнь, его судьба, невместно жене вмешиваться в такое. Согласится – значит доля моя такая. Ждать и кусать губы от переживаний.

– Знаете, Ваше высокоблагородие, а вот не вижу тут умаления ее я. Но и сразу согласием не отвечу. Не решаются такие дела с гусарской лихостью.

– Вот за такой ответ особенно ценю, Ваше благородие, – улыбнулся полковник. – Но и я серьезен. Надумаете – дайте знать.

И с этими словами вышел.

Я смотрела на притихшего Сержа и не знала, что ему сказать. Супруг мой сам подметил мое состояние и обеспокоенно поинтересовался причинами грусти.

– Дурак ты, Сережа. У Некрасова его соглядатаи в самое логова врага то тайно, то явно проникают, но над каждым из них меч занесен. Тут тебе не храбростью надо, а лицедейством и умом.

– То есть не только дурак, но и глупец? Последнее-то обидно! – рассмеялся любимый мой.

– Дурак! Склад ума тут нужен особенный. И опыт. Там, где ты битые горшки увидишь, опытный прикинет, сколько солдат с тех горшков кормилось. И таких вот мелочей много. Я уж сколько с полковником путешествую, так все никак границы его опыта не разгляжу. Паук он! Впрочем, решать здесь тебе. Я твой любой выбор приму.

– Думать надо, – буркнул Серж.

Я подошла к нему и обняла со спины, обвив руками шею. Супруг чмокнул мое запястье, но игривость не проявил. Все же задели его слова о качествах соглядатаев. Некрасов свою службу называл разведкой, пусть она и не имела ничего общего с обычными дозорами. Сергей же в ней видел сейчас приключения и геройство. Однако мне полковник говорил, что если кто-то из его людей проявляет геройство, то с работой своей он не справился.