Самый темный соблазн (ЛП)

— Гален не пытался скрыться. Он знал, что я последую за ним, поэтому поджидал меня. Эшлин с ним не было, — добавил он, когда Мэддокс открыл рот, чтобы что-то произнести. — Гален сказал, что я не долго смогу его преследовать, что я нашёл его лишь потому, что он позволил это сделать. И он оказался прав. Позже я пытался, но не смог. Прости.

— Расскажи мне! — Мэддокс спрятал пистолет и достал два ножа. Один из них он сжимал за лезвие, а не за рукоять, и на его ладони уже был глубокий порез. Мэддокс, казалось, не замечал, как капала кровь. — Покончим с этим.

Жёсткий кивок. Люциен выглядел так, словно каждое слово давалось ему с трудом и причиняло боль.

— Гален сказал, что она в безопасности… пока. Он отправит видео, доказывающее это. Гален сказал… сказал… если мы хотим вернуть Эшлин живой, то взамен должны отдать Легион.

Виола не была уверена, что кто-либо ещё услышал вздох и быстрые шаги за разрушенной стеной, но она услышала. И она знала, что Легион не поднялась в свою комнату. Она прокралась обратно и подслушивала. Однако, теперь она уже на пути к своей комнате и ищет убежище в её стенах.

Воины начали спор. Слова сыпались между ними с автоматной очередью.

— Где он хочет встретиться? Когда? — спросил Мэддокс.

— В Риме. В Храме Неназываемых. Завтра. В полночь, — ответил Люциен.

— Перенеси меня туда. Сейчас же, — сказал Мэддокс.

— Будь благоразумным, — произнёс Страйдер. — Это типичные ублюдки, и если они на его стороне…

— Мне плевать! Пойду по вашим головам. Мне плевать на всех, кроме моих женщины и детей. И ты перенесёшь меня туда, я выслежу Галена, а когда доберусь до него, то убью. Слышишь меня? Перенеси меня на тот остров. У тебя на это пять секунд, иначе я за себя не ручаюсь, и тогда никто в этом мире или другом не сможет помочь смертным, вставшим на моём пути.

Решив не дожидаться ответа Люциена, Виола выскользнула из комнаты. Этого никто не заметил, что ещё раз задело её Нарциссизм.

— Будь хорошей девочкой, — сказала Виола второй половинке себя, — и я покажу, какая ты миленькая.

Демон прыгал вверх и вниз в её голове.

"Когда?"

"Скоро."

"Сейчас", — захныкал демон.

"Скоро."

"Сейчас", — послышалось требование.

"Никогда."

"Скоро?" — Ещё одно хныканье.

"Скоро. У тебя слишком большие запросы."

Виола последовала за духовным следом Легион — Люциен не единственный владел таким талантом — и переместилась в её комнату. Девушка расхаживала по помещению, её волосы дико развивались позади неё. Она не оставила одеяло, а ещё сильнее прижала его к себе.

— Я не могу, не могу, не могу. Я не могу уйти. Не могу отправиться к нему.

— Легион, — нежно произнесла Виола. Да, ей было не по себе от чувств других людей, но она заглянула в душу этой сломленной куклы и хотела помочь.

Как странно. Когда-то Виола питалась душами, их энергией. Она осушала их, уничтожала. Однако, однажды она взяла не ту душу не в то время — единственное ужасное воспоминание, которое ей удалось сохранить — и обнаружила себя запертой в Тартаре. Затем, конечно, её соединили с Нарциссизмом, и единственная душа, которой она могла питаться, стала её собственной.

Как и часть тела бессмертных, душа Виолы восстанавливалась, и девушка продолжала ею кормиться. Но душа никогда не восстанавливалась полностью, потому что Виола никогда, по сути, не прекращала есть. Из-за отсутствия лучшей альтернативы. Поэтому, в основном, Виола была человеком и духовным каннибалом, и никогда не интересовалась другими.

"Зачем она снова сюда пришла? Она должна уйти."

Легион посмотрела на неё тёмными глазами, полными слёз и ноги Виолы приросли к месту.

— Я не могу. Не могу этого сделать. Он захочет прикоснуться ко мне. Причинить мне боль. Я… не могу.

Легион помчалась в ванную, согнулась над унитазом и её вырвало. Виола, наконец, смогла шевелить ногами, но не ушла из комнаты. Она зашла в ванную, придержала волосы девушки, и поняла, что ту на самом-то деле и не вырвало. Просто было нечем. Бедняжка, должно быть она неделями не ела приличной еды.

Казалось, бесконечное страдание длилось часами. Между рвотными позывами Легион рыдала. А когда переставала плакать, её начинало так трясти, что был слышен стук зубов. Никто не подошёл к двери её спальни, и Виола решила, что Повелители предпочли не отдавать девушку за освобождение Эшлин.

К счастью, в конце концов, нервный срыв Легион иссяк. Она сгорбилась над унитазом и больше не смогла выдавить из себя и слезинки.

Виола отступила, но эти красные, опухшие глаза следили за ней.

"Мне действительно пора уходить", — подумала Виола. Она пробыла в комнате слишком долго, чтобы вернулось внутреннее беспокойство.

— Я скажу воинам, что ты в затруднительном положении, ладно? — Мэддокс, возможно, попытается убить её за подобные усилия, но Нарциссизму необходимо внимание, и не важно какое.