Самый темный час

Черт возьми.

В этот момент из душевой появляется Ева Мартин. Я хочу как-нибудь съязвить, но мой взгляд падает на ее новую куртку.

Вопросы «Как?», «Откуда?», «Почему?» смешиваются у меня в голове, пока я больше, чем позволяют приличия, откровенно разглядываю ее – куртку, конечно же. Черная с широкими белыми рукавами, оранжевыми нашивками с гербом школы и порядковым номером. А Еве… идет.

– Отличная куртка, – выдаю я с максимально невозмутимым видом.

Но Мартин лишь изгибает бровь с немым вопросом: «Ты серьезно, что ли?».

Понятия не имею, что происходит со мной, ведь я отвык от такого… занятного вида. К реальности меня возвращает очередной топот зараженных.

Твою мать. Да сколько их тут?

– И, да, мы в порядке, – сообщаю я. – Нужно срочно уходить.

Мартин кивает, и мы бежим по коридорам к выходу. Я тоже не прочь кровь с лица, но времени нет. Мы преодолеваем несколько поворотов и забегаем в первое попавшееся помещение. Закрыв дверь, я прижимаюсь к ней спиной, упираюсь ногами в пол и держу винтовку наготове. И только сейчас до меня доходит, что это, мать его, медицинский кабинет.

Я внимательно прислушиваюсь к звукам снаружи и стараюсь не думать о больничной обстановке вокруг. Отсюда сложно посчитать, сколько зараженных гонится за нами, но явно не меньше восьми. Когда они оказываются напротив нашей двери, я замираю – стараюсь дышать как можно тише и смотрю в одну точку перед собой, чтобы в случае удара с той стороны не потерять опору и не отвлекаться на мысли о Мартин.

Нам везет (ну, хоть в чем-то) – зараженные с диким рычанием пробегают дальше, в один из соседних коридоров.

Я отлипаю от двери, поднимаю указательный палец вверх, а затем раскрываю ладонь, чтобы Ева с Нейтом оставались на месте, и подхожу к раковине смыть кровь и все прочее, что могло остаться после тесного контакта с зараженной. От воды на порезах лицо горит огнем, но, по крайней мере, я больше не похож на персонажа фильма ужасов (такая скромная надежда посреди всеобщего безумия).

Смыв кровь, я возвращаюсь к двери, и мы втроем ждем, пока стихнет хаос, вызванный выстрелами и грохотом падающей перегородки.

Но как же я ненавижу медицинские кабинеты в любом их проявлении. Разглядывание стены напротив мало помогает защититься от воспоминаний: в моей голове опять раздается выстрел и звучит собственный крик. Я почти физически ощущаю прикосновение Лоры к моему лицу и чувствую запах ее любимых духов. Еще немного, и у меня совсем поедет крыша.

Чтобы окончательно не провалиться в прошлое, я перевожу взгляд на Мартин.

Не удивлюсь, если и за это мне прилетит, но могу только глубоко дышать, как клаустрофоб, запертый в застрявшем лифте, и держать себя в реальности, глядя на Еву в этой широкой куртке.

Но все же я стараюсь смотреть на нее не так долго. Вскоре воспоминания отступают, и я вновь возвращаю взгляд на стену, но до деталей сохраняю в голове образ Мартин.

Наконец, ближайшие коридоры погружаются в тишину.

Я выдыхаю и киваю своим спутникам: пора.

Глава 7. Ева

Не будь я поглощена схваткой в душе, когда впервые в жизни была вынуждена убить ребенка, пусть и зараженного вирусом, я бы заметила, как Инспектор пристально смотрит на меня со стороны. Возможно, задала бы вопрос, мол, какого черта ему надо? Но я все еще перевариваю случившееся, и, наверное, это не самый своевременный процесс, который может стоить нам безопасности.

– Отличная куртка, – неожиданно говорит Инспектор.

Я с непониманием хмурюсь. Это какая-то шутка или что? Он серьезно? Знал бы Инспектор, почему я надела ее, может, тогда и не делился бы своим драгоценным мнением относительно моей одежды. Да и вообще, какая ему разница, во что я одета?

– И, да, мы в порядке, – добавляет он. – Нужно срочно уходить.

Кивнув, я хлопаю Нейта по плечу и бегу вместе с ним за Инспектором. Но наш путь длится недолго, и вот мы опять прячемся – на этот раз в кабинете школьного врача.

Пока Инспектор подпирает собой дверь, я пристально смотрю на небольшой проем у пола, где мелькают бегущие тени, и в очередной раз мысленно содрогаюсь от сделанного – пять минут назад и полгода назад. Говорят, благими намерениями дорога вымощена в ад, и это как раз мой случай. Только ад наступил для всех остальных, а что будет со мной, я уже не представляю.

Постепенно от разглядывания пола и двери я перехожу к Инспектору и его лицу, залитому кровью – то ли своей, то ли чужой, не пойму. И в моей голове пульсируют несколько вопросов: почему ты отдал приказ убить моего брата и что произошло в ту пару минут, когда ты смотрел на Лиама? У тебя же были все данные, почему, черт возьми, ты увидел в нем угрозу? Как ты мог скомандовать убить его? Как?!

Я мучила себя на протяжении целого года. И теперь у меня появилась возможность задать эти вопросы в лицо человеку, который ответственен за случившееся. Выбраться бы отсюда и заодно не растерять по пути всю решимость.