Самый страшный след

— Не надо мне этих подробностей! Я, гражданки из Житомира, честный маланец и гешефт выше колен не задираю, — красноречиво стоял он на своем. — Посмотрите, какой тут ажур! Этот товар прошлой ночью отдыхал под стук колес в мягком вагоне типа «люкс». А вчера еще висел на деревьях. Так шо, ви будете брать или будем разговаривать дальше?..

Делая неторопливые затяжки, Александр был не прочь дослушать торг до конца, он и вправду с удовольствием внимал одесскому говору, но неподалеку вдруг нарисовался странный усатый тип. Он смело протиснулся к тому же прилавку, где выбирала яблоки Валентина.

— Добренький денечек. — Сдвинув набок кепку, он вытер рукавом вспотевший лоб. Отодвигая очередного покупателя, этот тип приговаривал: — Я извиняюсь… очень сильно спешу… Времечка совсем нет… Позвольте…

Васильков всегда крайне настороженно относился к людям, говорящим до предела противным голосом: дребезжащим, вкрадчивым и одновременно заискивающим, грешащим уменьшительно-ласкательными формами: небушко, полюшко, человечек, деточка, денечек… Разило от такого общения чем-то слащавым, ненастоящим. Мужика этого Александр никогда не видел, он был в этом абсолютно уверен — уж такую обиженную богом внешность он наверняка бы запомнил. Скверно пошитый костюмчик из дерюги, застиранная косоворотка, на ногах пыльные матерчатые штиблеты. На голове помятая кепка из далеких двадцатых годов. И подобострастная улыбка на усатом лице.

«Не в себе дядька, — решил Васильков. — Вот и лезет по головам».

— …Послухайте, шо вам из-под меня надо?! — взревел за соседним прилавком еврей, доведенный дамочками до крайнего отчаяния.

Васильков невольно отвлекся, повернул голову и заметил, как две недовольные женщины шарахнулись от возмущенного торгаша.

Вслед им неслись проклятия:

— Ваша простота начинает нравиться! Аж два раза не собираюсь дарить вам свой товар! Отдохните от этой мысли!..

Сыщик посторонился, пропуская женщин. Сделав последнюю затяжку, Александр бросил окурок в железную урну и принялся искать в толпе супругу.

Валя все еще стояла у прилавка. Странный тип, растолкав локтями покупателей, приблизился к ней почти вплотную.

Александр покачал головой и вдруг замер. Мгновение назад ему показалось, будто в левой руке наглого плешивого мужика блеснуло лезвие ножа.

Он интуитивно шагнул вперед… Так и есть! Правая ладонь его была спрятана в кармане брюк, а в левой он держал нож с недлинным лезвием. Рука была слегка согнута в локте, мужик явно готовился нанести колющий удар.

«Он точно ненормальный!» — сыщика осенила догадка.

Александр ринулся вперед и в три прыжка оказался позади плешивого. Первым резким ударом он «осушил» мышцу плеча вооруженной руки. Обычно таким приемом разведчики пользовались в рукопашной, когда нельзя было шуметь. После удара рука пострадавшего фрица повисала, словно плеть, он не мог ею действовать еще несколько минут.

Второй удар справа пришелся мужику по уху. Не так чтобы сильно, но ощутимо — мятая кепка отлетела в сторону.

Взвизгнув, тип отскочил от прилавка, толпа вокруг тотчас разволновалась и пришла в движение. Кто-то отпрянул, боясь оказаться в центре хулиганской заварухи, кто-то, наоборот, придвинулся и теперь напирал, боясь пропустить интересные события.

Александр прикрыл супругу таким образом, что она оказалась между ним и прилавком.

— Валя, ты как? — спросил он, доставая из кармана удостоверение.

— В порядке. А что случилось? — взволновалась она.

— Сейчас… сейчас…

Взглядом он искал хулигана, но того и след простыл. Только сбитая с плешивой головы кепка сиротливо валялась на грязном асфальте.

— Уголовный розыск. — Васильков предъявил собравшейся вокруг толпе раскрытое удостоверение. — Прошу разойтись.

Люди начали расходиться, а он все всматривался в дальние ряды в поисках исчезнувшего сумасшедшего. Затем подобрал кепку, взял Валентину под руку и повел ее к выходу.

* * *

Прибыв в управление, Александр рассказал товарищам о происшествии на базаре и показал прихваченную с места происшествия кепку.

— М-да, — промычал Старцев, рассматривая трофей. — Внешность его запомнил? Описать сумеешь?

— Тщедушный такой, сморщенный. Морда неприятная с торчащими рыжими усами, манеры заискивающие, сюсюкает, когда говорит…

— Погоди-погоди, так не пойдет, — остановил товарища Иван. — Я же тебе недавно объяснял правила составления словесного портрета.

— Да-да, сейчас… — кивнул Александр. И, сосредоточившись, приступил к подробному описанию: — Мужчина. На вид лет сорок — сорок пять. Тип лица — европейский. Рост средний, худощавое телосложение. Голова большая, слегка наклоненная вперед; череп округлый. Затылка, к сожалению, не видел. Волосы редкие, средней длины, прямые, темно-русые.

— Короче говоря: плешивый, — уточнил Иван.

— Точно. Лицо широкое, овальное. Кожа лица — жирная розовая. Меж бровей и под глазами мелкие морщины. С цветом глаз не разобрался — он на меня не глядел. Да, и еще одна деталь…

— Какая?

— Он левша.

— Почему ты так решил?

— Правую руку он постоянно держал в кармане брюк. А нож был в левой.