Самый далёкий берег

— Ну, для порядка. Особист же ползает, жаба зеленая… Береженого бог бережет, небереженого конвой стережет…

Они отошли от поселка метров на сто — в противоположную от Старого Корпуса сторону, по колее, наезженной уазиком Васи во время возвращения с Земли.

— Степаныч, — сказал Мухомор проникновенно, душевно, невероятно доверительно. — Бля буду, я тебя по жизни уважаю. Ты правильный пацан, начальству жопу не лижешь, в хате своей держишься правильно. Короче, я тебя давно зауважал…

— Приятно слышать.

— Ты не лыбься, я к тебе с полным доверием и дружбой… Степаныч, — он остановился напротив Кирьянова и с загадочным видом уставился прямо в глаза, — можешь ты мне помочь в совершенно пустяковом деле? Не, я неправильно выразился… Не то чтобы мне помочь, а себе самому полезное дело сделать?

Чуть подумав, Кирьянов сказал:

— Ладно, если в рамках закона и не понадобится сейфы ломать или перо кому-то в бок вставлять.

Мухомор оскалился:

— Ну ты даешь… Сейфов тут таких нету, чтобы стоило их ломать, а перо в бок я и без твоей помощи вставлю, коли возникнет такая потребность — потому что ты-то, прости, в этом ни черта не смыслишь, где тебе фраера грамотно пописать… Ну конечно, в рамках, а как же… Исключительно в рамках… Степаныч, ты ж нормальный в половом плане, чего там… Бабу отодрать сможешь?

— Какую? — опешил Кирьянов.

— Та-акую, что все отдай, и мало! — протянул Мухомор, едва ли не облизываясь. — Точно тебе говорю. Ты не думай, ей самой охота, чтоб ее вздрючили со всем усердием. Я бы и сам оформил, с тобой не делясь, но у меня свой фронт работ, и тут уж на тебя рассчитывать нечего. Ты ж у нас чистоплюй, на нарах не чалился, ты пидора шпилить толком не сможешь…

— Не приходилось как-то.

— А ты губы-то не криви, мало ли когда какое умение в жизни пригодится… Короче. Ко мне тут гости нагрянуть обещались.

— К тебе?!

— Ну да, — безмятежно сказал Мухомор. — Что я, у бога теля съел, что ко мне гости прийти не могут?

— С Земли?

— Да нет, — серьезно сказал Мухомор. — Стал бы я из-за Земли переживать… Местные. Здешние, усек? — Он сделал обеими руками широкий жест в сторону то ли небес, то ли горизонта.

— Интересно девки пляшут… — сказал Кирьянов. — Как тебе удалось?

— А чего тут “удаваться”? Законом не запрещено. И почта здесь, между прочим, работает исправно. Ты просто никогда не пробовал, без году неделя здесь, знакомых у тебя нету. А я малость обжился уже, огляделся и приноровился… Дело в принципе нехитрое. Врубаешь компьютер, шлешь письмо или к визору подключаешься, и собеседничек у тебя на экране, как живой, болтай с ним до посинения… Ладно, не в том дело. Короче, вот-вот нагрянут. Я этого козлика долго обхаживал, пока согласился заехать, тварь ленивая, зажравшаяся… Ничего, установлю раком, не впервой… Но у него, понимаешь, есть сеструха, ей тоже романтики охота, только совершенно нормальной, под мужика примоститься… Что тебе стоит? Деранешь ее со всем усердием, попросишь сувенирчик…

— Какой?

Мухомор огляделся, невзирая на безлюдье и тишину, зашептал в ухо:

— Степаныч, хочешь в самоволку сорваться? Настоящую Галактику посмотреть? А не эту зачуханную зону? Ну чего ты рот разинул, дурило, я тебе всерьез предлагаю…

— Как так?

Миша расхохотался:

— Ну и рожа у тебя, ты б видел… Повторяю по буквам: в самоволку хочешь? Галактику посмотреть?

— Хочешь сказать, что ты…

— Будешь с головой — нигде не пропадешь, — назидательно поднял палец Мухомор. Гонят кипеж — Галактика, Галактика… А если разобраться, нет в ней ничего такого сложного. Надо только знать, какие ниточки дергать. Для умного человека — непаханая целина… Челюсть подбери и смотри веселей! — хлопнул он Кирьянова по плечу. — Дело предлагаю.

— Да говори ты толком!

— А я что, ребусы тебе подсовываю? Короче, эти типы, братишка с сестренкой, — из жирных.