Сампагита, крест и доллар

Насаждение принципов буржуазной демократии в стране с совершенно отличной культурой, в стране, естественное развитие которой было насильственно прервано, проходило негладко. Неподкрепленные экономическими и социальными преобразованиями, «чужие» институты не могли функционировать эффективно; позаимствованная из-за океана надстройка явно не соответствовала базису.

Двадцать пять лет независимости Филиппин продемонстрировали недейственность созданного здесь правопорядка, что внешне проявляется в разладе работы всего государственного аппарата, разгуле беззакония, росте коррупции и фаворитизма. Западная печать обычно пишет об этой стране в крайне пессимистических тонах и таким образом демонстрирует непонимание всей сложности проблемы. Колониализм не позволил выработать здесь органические, отвечающие местным условиям формы государственного устройства. II не филиппинцы в этом виноваты. Вместе с тем многое из происходящего сегодня в стране может быть объяснено усилением роли некоторых традиционных установок, до поры до времени оттесненных на задний план.

Право всегда есть возведенная в закон воля господствующего класса. На архипелаге кодифицированное право отражает иную, не филиппинскую, реальность и возводит в закон волю американской буржуазии. Местный же господствующий класс располагает другими средствами диктовать свою волю, не затрудняя себя юридическим подкреплением каких бы то ни было действий. Представители правящей верхушки часто игнорируют то, что зафиксировано в законе, и, по сути, выступают первыми его нарушителями. Власть олигархии покоится на прочных основаниях, и она не собирается отказываться от них — просто не видит в этом никакой необходимости: характер отношений, сложившихся между «сильными» и «маленькими» людьми, гарантирует ей повиновение.

Сознанию филиппинцев чужды принципы англосаксонского права. Выработанные в барангае и все еще признаваемые большинством населения нормы плохо согласуются с идеями и концепциями, искусственно пересаженными на неподготовленную почву. Новые понятия, взгляды, отношения не вырастают органически из традиций и вступают с ними в конфликт. В конституции Филиппин сформулированы основные положения буржуазной демократии, но из этого еще не следует, что филиппинцы могут пользоваться ими. Этому препятствует весь уклад жизни, освященный и поддерживаемый авторитарной католической церковью. Главное в нем — статус, приписываемый от рождения и практически неизменяемый. Либо ты родился «сильным человеком» и тогда в обмен на некоторые услуги можешь рассчитывать на поддержку простого тао, либо ты — «маленький человек» и тогда обязан быть лояльным по отношению к «сильному», иначе не выживешь и никакой закон тебя не спасет. В конституции сказано, что все равны, однако жизнь свидетельствует об обратном. Человек не может свободно изменить свое положение в обществе, хотя формально это право за ним признается.

Филиппинское законодательство в большой мере повторяет американское, в котором отражены также и определенные политические завоевания трудящихся США. Но филиппинец живет и движется в социальной действительности, где большую роль играет принцип авторитарности, подчинения вышестоящим. Волей-неволей он переносит этот принцип на все отношения, в которые ему приходится вступать.

Патернализм, привычка рассматривать всякие связи как личные и регулировать их принципами «внутреннего долга», «стыда», «такта и вежливости» приводят к тому, что значительная часть трудящихся воспринимает свои отношения с эксплуататорами не как классовые, антагонистические, а как отношения старшего и младшего, каждый из которых несет определенные обязанности и обладает определенными правами. И пока эти права и обязанности признаются «сильными людьми» (а они в какой-то степени признаются), многие рабочие и крестьяне субъективно считают свое угнетенное положение естественным и полагают, что его следует сохранять и поддерживать. Общественные противоречия, в их представлении, сводятся исключительно к соперничеству отдельных лиц.

Трудящиеся не имеют достаточного опыта классовой борьбы и потому не используют в полной мере возможности, которые предусмотрены законом. Это особенно наглядно проявляется в деятельности профсоюзов. Формально рабочим предоставлено право профессионального объединения, но реализация его наталкивается на разного рода препятствия. Поражает уже число профессиональных союзов (их свыше 3500) и еще более — аномалии в их деятельности.