Сампагита, крест и доллар

При таком положении вещей нечего удивляться тому, что проведение юридических установлений в жизнь неизбежно наталкивается на сопротивление. Отсутствует внутреннее согласие с законом, убежденность в том, что следовать закону — значит следовать справедливости, а раз нет подобной убежденности хотя бы в основе, его преступают постоянно. Зарубежные обозреватели, которые охотно говорят о полном забвении закона в стране, выводят это из характера филиппинцев, якобы анархичного и недисциплинированного, однако причины надо искать не в национальном характере, а в истории народа.

Из-за океана было позаимствовано право, но не правосознание. Последнее видоизменяется значительно медленнее, и его нельзя переделать или внедрить никаким законодательным актом. Общество довольно быстро может выдвинуть новые цели, но оно не может столь же быстро изменить способы их достижения, на это требуется время и соответствующие условия. При сохранении социально-экономической отсталости радикальных сдвигов в правосознании филиппинцев не происходит. Новые безличные отношения, при которых все полагаются равными перед законом, с трудом прокладывают себе путь. Подлинное равенство перед законом в капиталистической стране вообще лишь декларируется, на Филиппинах же даже декларация не воспринимается как разумная.

Разрыв между обычным правом и писаным законом имеет весьма существенные практические последствия. Число правонарушений чрезвычайно велико и действующая в стране система судебных органов просто не в состоянии справиться с ними. Кроме того, неповоротливость филиппинской Фемиды превосходит всякое разумение, рассмотрение дел длится годами и даже десятилетиями, если это выгодно олигархии. Когда перед судом предстает «сильный человек», он нанимает опытного адвоката, который, используя лазейки в законах, ухитряется до бесконечности затягивать судебное разбирательство, пока наконец дело не прекращают.

Столь же типичен факт иного рода. В 1950 г. были арестованы руководители Коммунистической партии Филиппин, и, хотя Верховный суд еще в 1956 г. вынес постановление, что «преступление», в котором их обвиняли, не предусмотрено филиппинским законодательством, их выпустили только в 1970 г. Данный факт нельзя квалифицировать иначе, как самый настоящий произвол, но ни букве, ни духу закона не придается никакого значения, когда в этом заинтересована олигархия.

Правящая верхушка с самого начала американского господства подчинила себе судебную власть, и это не осталось незамеченным колонизаторами. Они уже тогда констатировали, что во многих муниципалитетах мировые судьи «были лишь инструментом в руках касиков, которые использовали их для того, чтобы угнетать неимущих, собирать долги с огромными процентами, наказывать врагов, награждать друзей, побеждать на выборах и вообще контролировать всю местную жизнь». Американцы быстро поняли, что именно в области юриспруденции их принципы менее всего соответствуют здешним нормам. Они были невысокого мнения о способности филиппинцев вершить правосудие и на первых порах хотели отстранить их от этой деятельности. Данный проект не был осуществлен, потому что не нашлось достаточного числа американских судей, знавших испанский язык, а кроме того, и это главное, колонизаторы старались заручиться поддержкой элиты, для чего надо было предоставить ей должности и в судебных органах.

После получения независимости олигархия стала проводить свою волю через эти органы еще более откровенно, не заботясь даже о видимости законности. Суд на Филиппинах действует в интересах правящей верхушки настолько явно, предвзятость и пристрастность судей достигает такой степени, что и по буржуазным меркам это выглядит неприлично. Вероятно, не так уж далек от истины филиппинский журналист, заявивший, что «в стране нет закона, а есть лишь выборочное применение правительственных постановлений, на влиятельных же и продажных лиц эти постановления не распространяются».

Судебная система Филиппин строится по типу американской. Все судьи назначаются президентом, и здесь, как следует ожидать, действует тот же механизм, что и при замещении должностей в государственном аппарате. Выпускников юридических колледжей явно больше, чем надобно, и получить место без протекции нет никакой возможности. Заняв его, человек обязан не забывать об интересах того, кто оказал ему покровительство. О беспристрастности, столь необходимой судье, в таких условиях говорить не приходится. На людей со связями закон фактически не распространяется. Они могут не платить налогов, брать в государственном банке кредит и не возвращать его, использовать свое влияние для судебного преследования противников и даже для физической расправы с ними. Их привлекают к суду крайне редко, а если и привлекают, редко осуждают, а если и осуждают, то приговор редко приводится в исполнение. Практически таким людям ничто не грозит. Судья неизбежно вынужден принимать во внимание статус сторон, в противном случае его подвергнут и моральному осуждению.