Самозванка

Аргумент прозвучал тихо, но весомо. Барон бросил заинтересованный взгляд на своего секретаря и потянулся за трубкой. Задев перебинтованной рукой стоящий на столе бронзовый подсвечник, он зашипел сквозь зубы.

– Не проходит? – хмуро спросил Костилье, даже не сделав попытки изобразить сочувствие. Разнос, устроенный патроном, казался ему несправедливым.

– Чертова страна и чертовы лекаря! – выругался де Тотт. – Неделю ставят припарки, мази, дают вонючие порошки, а толку нет никакого. Лейб-медик английского посольства предлагает резать.

Заморские шарлатаны искуснее доморощенных, но результат обычно одинаков. Об этой нехитрой истине барон позабыл.

– Рак? – чуть ли не шепотом задал вопрос секретарь, опасаясь очередной вспышки ярости. Посол долго молчал, глядя на него выцветшими глазами, лишь спустя минуту нехотя кивнул. Багровые пятна понемногу сходили с его лица. Наконец он приказал:

– Приведи ее! Хочу посмотреть, так ли она хороша, как ты описываешь.

Вышколенный секретарь молча скрылся за тяжелой дверью и через некоторое время вернулся в сопровождении невольницы. Девушка мягко прошлась по узорчатому килиму[21] и остановилась в центре комнаты – спокойно, гордо вскинув подбородок, насмешливо взирая на барона.

– Как тебя звать, юная прелестница?

Французского дипломата раздирали двойственные чувства. Вид прекрасной одалиски возбуждал желание, хотелось немедленно схватить ее и увести за собой по лестнице, ведущей на второй этаж – в личные покои. Кровь галантного царедворца подсказывала другое – интрижка могла оказаться презабавной. Незаметно сняв под столом повязку с руки, барон медленно поднялся с кресла. Слегка нахмурив брови, он повторил вопрос:

– Ты не ответила?

– Меня не звали – похитили.

Прозвучало как упрек. Франсуа де Тотт почувствовал себя неуютно – пытаясь разговаривать с девушкой на ее родном языке, он попал в смысловую ловушку. Непростительный промах для дипломата. Продолжил он по-французски:

– Сожалею, мадемуазель, но таковы нравы в этой варварской стране.

– Судя по тому, что я нахожусь здесь, шелуха цивилизации слетела с вас очень быстро. И что было бы с вами, барон, отправь Версаль посольство к людоедам?

Секретарь издал легкий смешок, и барон почувствовал, что у него вновь начинает краснеть лицо. От злости он сделал неосторожное движение и вскрикнул от боли, машинально отметив про себя, что опухоль выросла и стала размерами с голубиное яйцо.

– Если хотите, могу вылечить, – спокойно сказала Златка.

«Крестный отец», – неожиданно всплыла в памяти непонятная фраза. Сделанное предложение также прозвучало помимо воли.

– Вы?! – удивленно взметнулись брови посла.

– Это займет несколько секунд.

– Это неизлечимо.

– У вас банальное вздутие сухожилия. Ничего страшного.

Рука посла была крепко прижата к столу цепкими сильными пальцами фехтовальщика. Ив Кастилье с интересом наблюдал за уверенными действиями невольницы. На глаза барона легла черная повязка, а в воздух взлетела увесистая книга – свод законов королевства Франции. Звонкий хлопок, вскрик и опухоль волшебным образом исчезла.

– Мадемуазель, вас послало само провидение!

Барон не сдерживал переполнявших его чувств, нежно поглаживая исцелившуюся кисть и изумленно взирая на девушку.

– Не знала, что провидение кривоного и ходит в овчинных малахаях.

Девушка невозмутимо уселась на диван, подложив под бок подушку из красной бархатной чатмы[22]. Колдовской взгляд манил и страшил. Посол зябко поежился и растянул тонкие губы в усмешке, показывая, что невеселая шутка оценена по достоинству. Церемонно склонив голову, он произнес со всевозможной учтивостью:

– Приглашаю вас воспользоваться моим гостеприимством.

Невольница спокойно выдержала выразительный взгляд и негромко ответила:

– Хочу предупредить вас, месье. Если вы позволите себе непристойные вольности, это очень сильно не понравится тому, кто скоро придет за мной.

– Для этого ему придется пройти через всю Османскую империю.

Фраза прозвучала резко – барон разозлился на самого себя и на дерзкую одалиску. Тонкие пальцы девушки небрежно щелкнули, заостряя внимание, а тихий ответ мурашками пробежался по коже внезапно вздрогнувших мужчин:

– Если потребуется, он просто сотрет ее с лица земли. Вместе с благословенной Францией.

Глава 3

Потемневший от времени стол из крепкого дуба был заставлен нехитрой снедью: кулеш, галушки с салом, загребы[23] грубого помола и локшина[24]. Мутная четвертная бутыль с вареной[25], заткнутая кукурузным початком, сиротливо ожидала начала трапезы. Поредевший казачий десяток правил печальную тризну по погибшим товарищам. Ждали Криву.

– Батько, атаманские охоронцы Нестору голову пробили!

– Живий? – вскинулся старый Метелица.

Посланный за припозднившимся десятником Путша неопределенно пожал плечами и судорожно потер побелевший от ярости сабельный шрам.

– Чия провина?