Самозванка

– Ох, горюшко лихо! – закручинилась Златка и взмолилась: – Данилушко, сокол мой ясный, приди на допомогу.

– Дождешься, як же, – вздохнула Леся.

– Може, выкупят нас?

– Ты бачила, сколько грошей за нас татарину отсыпали? Откуда у казака таким взяться?

Вопрос остался без ответа. Подруги вновь замолчали, погрузившись в нелегкие думы и покачиваясь на неровностях дороги. Кибитка сильно накренилась и обо что-то ударилась, едва не перевернувшись. Златка тихонько вскрикнула и вновь принялась растирать пальцами виски. На молчаливый взгляд подружки она ответила твердым голосом. Фраза неожиданно всплыла сама собой, откуда-то из глубин сознания, и прозвучала с явственной угрозой:

– Ладно, уроды! Вы еще не знаете, с кем связались!

– Ты о чем? – испуганно прошептала Леся.

– Выкупят нас! – убежденно произнесла Златка, не обращая внимания на недоверчивый взор подруги. – И гроши найдут!..

* * *

Кефе встретила соленым морским ветром, золочеными шпилями минаретов, блестящими в лучах заходящего солнца, и заунывным пением муэдзинов. Караван-сарай, где встал на ночлег мурза, находился в румском квартале портового города, и местные цирюльники-греки тут же занялись невольницами. В деревянных бадьях, наполненных горячей водой, отмывалась степная пыль, нежная кожа красавиц натиралась дорогими арабскими маслами, а изодранные сарафаны сменили воздушные шелковые наряды. Утром ценный товар был выставлен на рынок.

Секретарь французского посла в Блистательной Порте, молодой человек, одетый по последней парижской моде, с нескрываемым интересом разглядывал двух красивых девушек, стоящих в самом центре невольничьих рядов. Участившиеся в последнее время набеги снизили цены на живой товар, в изобилии имеющийся на рынке, но около этих пленниц собралась приличная толпа. Торг шел нешуточный.

Ив Костилье присматривал очередную одалиску для своего патрона, барона де Тотта. Официальный Версаль привычно не обращал внимания на мелкие шалости своих дипломатов, хотя расходы на наложниц шли по статье подкупа чиновников. Молодой франт решительно протиснулся сквозь толпу, тронул за рукав своего старого знакомого и учтиво поздоровался:

– Благословит Всевышний твои седины, почтенный Кель-Селим.

Хитрые глазки тучного мурзы блеснули – секретарь посла был щедрым партнером. Вместо ответного приветствия он быстро спросил, кивая головой на невольниц:

– Нравятся?

– Сколько хочешь за обеих?

Привычные гризетки остались в далеком Париже, и молодой Костилье был не прочь присоединиться к забавам столичного ловеласа. Не дрогнув ни единым мускулом, он выслушал астрономическую цифру, озвученную мурзой, и вытащил из внутреннего кармана лилового кафтана пергаментный свиток:

– Пятьсот и вот это.

Кель-Селим нетерпеливо развернул свиток и с трудом удержался от довольной улыбки. Документ на предъявителя был заверен консульской печатью, и оставалось только вписать имя. Иностранные купцы платили таможенные пошлины в три раза меньшие, чем местные, более того, с них не брались и внутренние поборы. Право вести торговлю от имени Франции стоило немало, и мурза понимал это прекрасно. Но торг на Востоке неизбежен, и татарин привычно качнул головой – мало!

– Я спешу, уважаемый, – холодно осадил его секретарь. – Жду ответа.

Немного поколебавшись, мурза согласно кивнул. Кривоногим колобком подкатившись к распорядителю торгов, он с жаром зашептал ему на ухо. Через минуту, сопровождаемые разочарованным гулом невольничьего аукциона, полонянки предстали перед чопорным французом. Недолго оставался бесстрастным взор циничного дипломата. Одного вскользь брошенного взгляда на черноволосую одалиску хватило, чтобы восторженный возглас сам сорвался с губ:

– Quelle femme![20]

Ответ прозвучал с нескрываемым сарказмом, на языке Вольтера:

– Хороша Маша, да не ваша!

– Мадемуазель говорит по-французски? – оторопел шевалье.

– Вы забыли с утра почистить уши?

Обычно резкий провансальский акцент мило прозвучал в ее устах и громом всколыхнул внезапно наступившую тишину. Леся округлившимися глазами смотрела на свою неуловимо изменившуюся подругу, а мурза, до боли прикусив губу, нервно теребил себя за бороду – надо было просить больше. Ив Костилье, с трудом придя в себя, поспешил уточнить:

– Вы подданная его величества Людовика ХV?

Прекрасные черные глаза слегка затуманились, и по щеке прокатилась одинокая слезинка. Девушка грустно покачала головой. Француз с сожалением развел руками – в посольской казне имелись средства для выкупа соотечественников, но этот случай не попадал под соответствующую статью. Иных мыслей в голове у него не возникло, хотя ситуация выглядела пикантно. Вздохнув, сплюнув и чертыхнувшись – именно в такой последовательности, – он проводил невольниц к экипажу и направился с ними в порт. Погода стояла отличная, и в Стамбул прибыли через четыре дня.

* * *

– Других нельзя было купить? – Бледное лицо посла начало наливаться краской не подобающего опытному дипломату гнева. – Пусть варварки, но говорить с ними на одном языке…

– Они очень красивые.