Самозванец

То, что за нахального Тараса никто никакого выкупа платить не будет, было очевидно, потому я попросил конкретизировать, как поступают разбойники с теми, за кого не платят.

— По-разному, — опять попробовал уйти от ответа Чувак, — кого в холопы продаем… Времена такие, одним разбоем не проживешь. Богатые с охраной ездят, а у бедных брать нечего, вот и приходится крутиться.

— Короче, занимаетесь работорговлей! — помог я ему подобрать точное выражение.

— А что делать, у каждого своя судьба. Татары за наших хорошо платят. Особенно молодые, красивые девки в цене. На днях такую клевую чувиху заарканили, меньше чем за десять ефимок не отдам.

Меня «клевая чувиха» заинтересовала, но прежде нужно было освободить Ваню.

— Ты прикажи моего парня отпустить.

Атаман смутился и после паузы заговорил виноватым голосом:

— Ты, извини, если бы от меня одного зависело, то без вопросов, но не я один решаю, а ватага. Если хочешь, я сам за него заплачу из своей доли…

— И сколько он может стоить?

— Для тебя, за парня ефимка и две за лошадь. А если второго возьмешь, то половина от твоего. За все про все, три с полтиной. Только, давай, чувачок, без обиды. Я от своих слов не откажусь, могу и сам их выкупить.

— Ладно, такую трату я как-нибудь потяну, — сказал я, — только деньги смогу отдать в деревне Павлу, у меня с собой нет.

— О чем ты говоришь, отдашь, когда сможешь!

Было заметно, что брать выкуп со «своего» атаману стыдно, потому он постарался быстрее переменить тему разговора.

— У нас тут свои заморочки, — продолжил он, — в ватаге много желающих сесть на мое место, сам понимаешь, естественный отбор. Потому нельзя слабину показывать…

— А как тебя угораздило разбойником стать? — задал я напрашивающийся вопрос.

— Так что было еще делать? Я как сюда попал, сначала чуть с голода не умер. Тут же все не как у нас, а по-другому, а у меня ни родни, ни знакомых, вот и прошлось крутиться.

— Как же тебя вообще сюда занесло?

— А я знаю? Жил себе не тужил. Техникум строительный кончил, женился на училке, работа была клевая, сам при понтах, зам начальника строительства, зарплата хорошая плюс что сам украдешь. Квартиру уже получил… Все вроде путем, а тут такой облом, проснулся в семнадцатом веке! Теперь-то я понимаю, что это жена постаралась, снюхалась, сучка, с одним кентом, он был какой-то ученый, по физике. Мне тогда не до их шур-мур было, прокуратура нас, понимаешь, трясла. Ну, пока я клювом щелкал, пошла у них, видно, любовь. Я его тоже знал, мужик-то так себе, какой-то зачуханный. Заманила она меня как-то к нему на дачу. Ну, понятно, нажрались под завязку. Я отрубился, а как очухался, крутом чистая природа, ни дачи, ни жены, ни этого ее хахаля.

Короче, смотрю, крутом чистое поле, а на нем мужик в лаптях косой машет. Я, понятно, подумал, что это мне с похмелюги мерещится. Подваливаю к нему и спрашиваю, где, мол, здесь город. А он как увидал меня, заорал и рвать. Кричит: «Черт, черт». Все, думаю, полный абзац, нужно с пьянками заканчивать, от такого темпа не то, что печень, башка не выдерживает. Решил, что это у меня белая горячка начинается.

Атаман задумался, погружаясь в далекие воспоминания. Он хмурился и смешно шевелил губами.

— Ладно, тусуюсь я в чистом поле, голова раскалывается, не то что опохмелиться, даже воды нет. Пошел магазин искать. Набрел на деревню. Сначала подумал, дачи, самострой, а там полно чудаков, ребятня, короче, обычная деревня. Но я-то еще не врубаюсь, что к чему. Куда не тыркнусь, от меня как от чумного бегут. Доходился, что мужики с вилами выскочили и на меня. Еле ноги унес. Тогда и стало в голове свинчиваться, что что-то здесь не так. Вроде как в первобытное общество попал.

Свалил я от мужиков в лес, сижу и никак окончательно не врублюсь, что происходит, и что мне делать дальше. Уже похмелюга прошла, и в голове прояснилось, а ничего хорошего на ум не идет.

Посидел в лесу весь день до вечера, потом подобрал себе дубину и пошел искать, что бы пожрать. Набрел на речку. Только помылся, глядь какой-то душман на коне едет. Одет прикольно, шапка лисья, лук со стрелами, сабля, как Чингисхан в кино. Ну, думаю, заметит меня, мало мне не покажется. Залег в траве, а он почти к самому месту подъехал и на привал встал. Коня пустил пастись, а с сам разделся и в реку мыться полез.

Ну, я и воспользовался ситуацией. Правда сдуру его не зарубил, просто вещи и оружие забрал, сел на коня и уехал. Он сзади что-то по своему верещит, а мне дела мало. Пожрал, что у его припасах было, мясо вяленое, лепешки; полез во вьюк, а там бабок немеряно, золотые червонцы, серебро. Я тогда знать не знал, что такие деньги бывают.

Понимаю, что никаких здесь ментов нет, а все равно очко играет, вроде как ограбил человека. Ну, еду себе во всем душманском, а как встречные меня увидят, в лес бегут. Понял я, что одного моего вида боятся. Ну, так и пошло…

Подробности своего перехода из строителей в разбойники атаман решил опустить.

— Павел говорит, что у тебя в Москве семья есть? — спросил я, когда его молчание затянулось.