Самозванец

Похоже, парень ловко устроился, эксплуатируя мистическое почтение соседей ко всяким явным странностям. Мне до этого дела не было, но вот поесть явно не мешало.

— А купить еду где-нибудь можно?

— Тут недалеко село есть, — показал он в ту сторону, откуда я приехал, — там постоялый двор. Только опять-таки разбойники по дороге.

— Больше негде?

— Так вот, хоть у Лесовички, она баба жадная, деньги любит, так просто, даром, зимой снега не даст.

— Где она живет? — живо заинтересовался я.

— А ты что, сам не знаешь? — удивился Павел.

— Откуда я могу ее знать? Я сюда попал первый раз в жизни!

— Да ну, а где же ты раньше жил?

— Потом расскажу, давай, показывай, где живет Лесовичка.

— Вон в той избе, — показал он пальцем, — только зря пойдешь ноги бить, она жадна, ужас как.

— Ничего, как-нибудь разберусь. Ты со мной пойдешь?

— Я? Очень надо, я спать лягу и тебе советую.

Спать я не хотел и пошел раскалывать Лесовичку.

Изба ее находилась немного на отшибе от общего ряда домов, ближе к лесу, отсюда, вероятно, и такое странное прозвище. Я прошел деревенской улицей, нашел тропинку к нужному подворью и минут через пять уже стучал в низкие двери избы.

— Кого еще Бог принес? — послышалось изнутри.

— Можно хозяйку, — громко сказал я.

— Сейчас, подожди, — откликнулся тот же голос, и на пороге показалась старая женщина в темном сарафане с простоволосой головой. Увидев незнакомого человека, она вскрикнула и спряталась за дверь, уже оттуда спросила:

— Тебе чего надобно?

— У вас можно купить какой-нибудь еды? — спросил я.

— А ты кто таков и как здесь очутился?

— Проезжий, остановился у вашего соседа, — слегка слукавил я, чтобы не ссылаться на непутевого Павла.

— И чего тебе нужно? — продолжила допрос Лесовичка, так и не выходя из избы.

— Еда нужна, масло, хлеб, можно курицу.

— Нету у меня ничего, сама впроголодь живу, — сердито сказала женщина.

— Я хорошо заплачу, — посулил я, почувствовав в голосе Лесовички некоторую неуверенность.

— Сколько? — быстро спросила она.

— Три московки.

— Пять за курицу, за хлеб и молоко отдельно.

— За все пять, и еще масло. Не хочешь, пойду дальше.

— Шесть! — сказала она, выглядывая в дверную щель. — Только из уважения!

— Пять московок и полушка, — твердо сказал я, чтобы излишней сговорчивостью не дать ей нового повода к торгу.

— Жди, — сказала хозяйка и плотно захлопнула дверь.

Как я и предвидел, деньги всегда деньги, даже в глухой деревне. Лесовичка не только продала мне все, что я просил, но самолично зарезала и ощипала курицу. Впрочем, думаю, для того, чтобы оставить себе пух и перо. Баба, Павел был прав, оказалась на редкость жадная.

Нагруженный припасами, я вернулся к своему тунеядцу и застал его крепко спящим под овчинным тулупом.

— Эй, Павел, — позвал я, — есть будешь?

Храп под овчиной тотчас прекратился и показался любопытный глаз.

— Шутишь или правда что достал?

— Вставай, нужно курицу сварить.

— Нет, так мы не договаривались, — расслабленно казал он, — я думал, уже все готово!

Я подумал, что зря связался с таким лодырем. Конечно, художественная натура — это хорошо, но в лес-то идти все равно придется. Однако решил просмотреть, чем, в конце концов, все это кончится, и начал разбираться в нехитром крестьянском хозяйстве. Пока я разводил в печи огонь, хозяин искусно изображал крепко спящего человека, но когда вода в котелке закипела, и пленительный аромат варящейся курицы распространился по избе, не выдержал и сел на лавке.

— Давненько я скоромного не ел, — грустно сказал он. — А сегодня не постный день?

— Постный, так что можешь спать дальше.

— Ничего, буду в церкви, заодно покаюсь, — пообещал он.

— Как знаешь.

— А винца курного у тебя нет?

Винца у меня не было, так что удовлетворился он всего лишь едой. Однако удовлетворился сполна. После нашего нехитрого обеда в доме опять не осталось ни одной крошки съестного. Зато до ночи мы дружно спали на очень сытые желудки.

Глава 8

Воробьиные ночи еще не наступили, но темнело уже так поздно, что нам пришлось выйти из деревни в начале одиннадцатого. Павел вел себя вполне адекватно, не ныл и не засыпал на ходу. Чтобы не светиться перед деревней, мы сделали крюк и выкошенными лугами довольно быстро дошли до леса. Тут мой чичероне предложил сделать привал и дождаться полной темноты. Ему, как проводнику, было виднее, и мы засели в кустах, ожидая часа «Икс».

Вечер был не по-летнему холодный. С северо-востока пришел циклон, весь день, пока мы спали, моросил дождь. К вечеру он кончился, но стало реально холодно, что очень ощущалось, особенно после последних теплых дней. Я был одет в свой межсезонный камзол, а Павел отправился в лес в том, в чем ходил днем: льняной домотканой рубахе, коротких портках и босиком. Единственной теплой вещью у него оказалась бесформенная войлочная шляпа, когда-то щеголеватая, но давно потерявшая всякую форму.

— Тебе не холодно? — задал я риторический вопрос, когда мы уселись на мокрой траве в мокрых кустах.

— Ничего, сейчас же лето, — успокоил он меня.

Лето, оно конечно, лето, но меня пробирало даже сквозь толстое шерстяное сукно.