Самодержец

Так и получилось. Когда буквально после принятия Фридрихом решения встретиться со мной, через два дня я узнал об этом. Зашифрованное послание по линии Тайной канцелярии содержало не только желание прусского короля и моего дядюшки встретиться, но и предложения о непосредственной организации этой встречи. К примеру, и я, и Фридрих рассчитывали сохранить в тайне наше рандеву. Мне это удавалось лучше уже потому, что мой двойник отправился на южный Урал, и об этом стало известно достаточно большому кругу заинтересованных лиц. Не то, что именно двойник поехал, а то, что Петр Федорович собственной персоной вновь проявляет необдуманность и скоропалительность принятия решений. Уезжать на юг страны, когда на севере идет война со Швецией.

Вместе с тем оправданием поездки императора служил тот факт, что в Закавказье дела обстоят не лучшим образом, и уже доходили слухи, что там что-то неладное, возможны и прорывы персов на не так давно вошедшие в состав России кавказские земли.

Правда предполагается некоторая «утечка» информации, без точных дат и частностей. Мария-Терезия должна узнать о том, что встреча была. Но где и когда? Пусть теряется в догадка о времени и месте. Особенно желаю ей, чтобы у старушки разыгралась фантазия на предмет того, о чем, собственно, мы я дядюшкой договорились. Может, меньше будут австрийские войска топтать границы Балканского Союза?

— Степан, все проверили? — спросил я у своего верного товарища, казачьего генерал-поручика.

Если встреча с Фридрихом сложится удачно и без эксцессов, то нужно давать Степану уже и генерал-аншефа.

— Все проверили, Ваше Величество. Делали это совместно с людьми короля. На два дня выкуплен один из пяти трактиров в Торуне. Все комнаты в нем, как и в соседнем, выкуплены нами и людьми короля. Встреча состоится поздно вечером, чтобы не было опасности, что кото-либо узнает о Вас или о прусаках, — отвечал Степан, который четыре дня назад прибыл ко мне в Кенигсберг и сейчас сопровождает в польский город Торунь, оказавшийся как бы между Россией и Пруссией, являясь при этом польским.

Встречаться с королем Фридрихом на землях Восточной Пруссии, было бы своего рода попыткой унизить прусаков, чего хотелось избежать. Встретиться в прусских землях не хотел уже я. Все-таки между нашими странами имеется напряжение, и армии стоят друг напротив друга в двухдневном переходе. И это тогда, как просто необходимы войска и на Южном Урале, и на Кавказе, да, и в районе проливов также было бы неплохо иметь резервы.

— Ваше Величество, позвольте Вам еще раз напомнить о тех условностях, о которых было договорено с королем Фридрихом, — сказал Степан, доставая из внутреннего кармана камзола бумагу. — И мы жалуемся на дороги в России?

Степан не выдержал и сделал замечание о плохих дорогах. Действительно, три дня назад неожиданно выпал снег. Мокрые белоснежные хлопья столь быстро покрыли землю, сколь моментально и растаяли уже на следующий день, и теперь дороги размыты, из-за луж не видно ухабов, и даже моя карета с великолепными рессорами и прорезиненными колесами, казалась, абсолютно некомфортной.

— России, Степан, это российские дороги, — ответил я на возмущение своего главного телохранителя.

— Какая ж то Россия, коли на сто верст ни одной церкви, а все кирхи лютеранские, — пробурчал Степан, но быстро опомнился и стал зачитывать условности встречи.

Так, Фридрих должен был прибыть в трактир «Свинья и вертел» за час до того, как должен был приехать я. Видимо, дядюшка опасался того, что я могу на него устроить засаду. Наверняка, общение с русским разведчиком Мельве испугало короля, что и отложилось на его психике. Я не противился подобной мелочи, тем более, что по иным условиям нашей встречи в трактире уже должны находиться люди Шешковского и пять, по словам Степана, лучших бойцов-инструкторов из школы пластунов в Ораниенбауме. Револьверы, безусловно, по условиям должны были сдать, однако, русские оружейники не стоят на месте, и небольшие пистолеты, которые в иной реальности назывались «бульдог», имелись у каждого русского агента и казака.

— Также на встрече, за ужином еду подают только ту, которую изготовят личные повара Фридриха и Ваши, соответственно. Сама встреча продлится не более часа, после чего Вы, Ваше Величество, первым покидаете трактир, — закончил доклад Степан.

Когда я уже подъезжал к тому самому трактиру, ощутил неслабое волнение. Как-то ранее я не думал о том, что Фридрих мог неплохо знать того Карла Петера Ульриха, коим я почти не являюсь, задвинув на затворки своего сознания взбалмошного юнца. Король Фридрих, как и многие в этом времени, склонен к мистицизму, может себе надумать всяко-разного на тему «а царь-то не настоящий». Возможно, у моего волнения были и иные причины, все-таки встречаюсь с одной из самых одиозных фигур восемнадцатого века.

— Вот, племянник, повара наши расстарались и вдвоем выдали весьма недурственные блюда. Этот ягненок под русским соусом мягок и приятен на вкус. Все-таки в России умеют поесть, — сказал Фридрих, как только я вошел в достаточно просторный зал трактира.