Самодержец

Чаще бывало так, что придворные, будь то в Лондоне, Париже, Вене или в далеком Петербурге, читали книги французского вольнодумца, восхищались и соглашались со всеми словами на страницах многих книг, но, чуть позже, уже в присутствии монарших особ, или некоторых наиболее консервативных чиновников, замолкали. Порой оскверняли своей хулой гений Вольтера при свете дня, а ночью, в свете лампад и свечей, могли восхищаться Философом. Но не было ни одного человека, который мог прочитать книги Вольтера, оставаясь при этом равнодушным.

Еще пять лет назад Вольтер все еще находился в Сан-Суси и все так же, как и десятилетием ранее, имел влияние на мысли короля Фридриха Великого. Что пошло не так? Может, очередная увлеченность Вольтера прусской дворянкой, возможно из-за того, что Франсуа старался под любым благовидным предлогом, но отказаться от редактуры непрофессиональных текстов прусского короля? Все могло иметь значение и быть причиной тому, что король охладел к Вольтеру и ему, ставшему в один день вновь Франсуа-Мари Аруэ, пришлось искать прибежище.

Покинув уже ненавистную Пруссию, Вольтер устремился в Швейцарию, в Женеву, считая, что именно этот город будет более снисходителен к писательству одиозного просветителя. Ранее Франсуа писал Ивану Шувалову о возможности приехать в Россию, но тщетно. Иван Иванович столь много потерял власти, что более чем Президентом Российской Академии Художеств и инспектором университетов, никем и не являлся. Такие решения должен был принимать император самолично.

Русский самодержец своим творчеством и неординарностью манил француза. Петр казался, и не только Вольтеру, фигурой сверхзагадочной, нечитаемой личностью. Он был, как все монархи, просвещенным, одновременно каким-то непонятным, не свойственным эпохе. Не то, чтобы Петр был консерватором, но и к Вольтеру, как написали французскому философу, был более чем холоден. Франсуа хотел убедить русского императора в том, что именно его, Вольтера, учение единственно верное, что все, о чем говорит и пишет француз естественно для человека, который по определению свободен и имеет права.

Петр ответил Вольтеру, один раз, но все же снизошел до ответа. И было там… целая система государственного управления, которой восхитился Франсуа. И разделение властей, в чем Петр пошел многим дальше и Монтескье, и самого Вольтера, только-только пришедшего к понимаю системы трех ветвей власти. Было в письме и перечисление естественных, неотложных прав человека. Даже был дан ответ, к которому сам Вольтер только приближался. Петр писал, где именно заканчиваются права человека. Это гениально и просто — права человека заканчиваются там, где начинаются права другого человека. Сам же человек не может иметь вседозволенность, ибо тем самым нарушит права другого [в сущности, система права, разработанная к XXI веку]. И много иного было в письме, которое Вольтер зачитал до дыр. Но… в России его не ждали. Более того, Вольтеру намекнули, что он персона нежелательная для пребывания в Российской империи.

В Женеве также не получилось. Не поняли кальвинисты-протестанты вольтеровского богоотрицания. Тогда Франсуа и купил небольшое поместье у городка Ферне, который находился на границе Франции и Швейцарии и очень близко к Женеве, чтобы ощущать себя горожанином, но достаточно далеко от города, чтобы не нервировать швейцарские кальвинистские религиозные чувства.

Признанный всеми, но нежелательный нигде — вот постулат, полностью объясняющий положение дел Вольтера. Писем было много, почитай со всех европейских держав так и слали бумаги, исписанные всяким разным, чаще всего строками соглашательства, но не было столь обстоятельных писем, как написанное рукой русского императора.

— Господин, к Вам господа пожаловали! — в кабинет зашел несменный слуга Вольтера, Огюстен.

— Ты же узнал их имена? Отчего не докладываешь, кто именно решил меня тревожить? — спросил Вольтер, не поворачиваясь к двери, а продолжая смотреть в чисто вымытое так, что и не заметно стекла, окно.

— Господа не соизволили представиться, но сказали, что разговор слишком важен, чтобы Вы его отклонили, — сказал Огюст и еще раз поклонился, что в его преклонном возрасте сделать было непросто.

— Пусть Клод проверит их, и они оставят оружие. А также скажи охране, чтобы были начеку, — принял решение Вольтер.

Хоть какое-то разнообразие в жизни, что вот такие незваные безымянные гости пожаловали. Таинственность. Но Франсуа многое в своей жизни повидал, в том числе и власть имущих людей, которые ему благоволили, но предпочитали оставаться инкогнито. Может и сейчас подобная ситуация и кошель Вольтера станет вновь пополняться? А то за последние полгода доход стал меньше прежнего в сто тысяч ливров.