Самодержец

Мне было важно, чтобы он понял, чтобы осознал, не бравировал, но действовал. Победа в Эгейском море, или хоть в каком, это как решат командующие, должна поставить жирную точку на стремлении нас выгнать с морей. Корабельное строительство в России вновь запущено, даже и деревянного парусного флота. Я понимал, что нужно будет быстро восполнять потери в боях. Увеличены наборы в навигатские школы, которых уже десять по всей России, все офицеры вызваны из отпусков, мобилизуются все моряки и офицеры с торговых кораблей, как государственных, так и частных.

Когда мы победим, иной вариант даже не рассматриваю, противники, те же англичане должны сильно удивиться тем, сколь быстро Россия восполняет свои потери. Уверен, что у них так не выйдет. Да элементарно, я не продам ни парусину, ни пеньку. Или продам, но очень дорого.

— Действуйте, господа! И да поможет нам Бог!

Глава 5

Константинополь

1 октября 1762 года

— Арестовать! — неожиданно чуть ли не выкрикнул Христофор Антонович Миних. — Ввести в Болгарии военное положение, взять под защиту все державные ведомства!

Генерал-губернатор Царьградского генерал-губернаторства и наместник императора продолжал распыляться и тогда его, как Бориса Стоичкова, наместника русского императора и престолоблюстителя в Болгарском царстве уже вывели из зала совещаний.

— Вы все… — Миних повел рукой, охватывая всех членов так называемого «Балканского Совета», –почувствовали, что Россия ослабла? В чем проявилась эта слабость? В том, что ваших детей не отбирают в янычары? В том, что вера православная более, чем когда — либо, даже во времена Византийской империи, — сильна? Или, может, в том, что частей русской армии на Балканском полуострове больше, чем было войск при освобождении этих территорий от османского ига?

Шел уже второй день совещаний — постоянной говорильни со взаимными обвинениями. Дал высказаться всем и смиренно слушал, как из-за малейшего клочка земли могут ссорится сербы и болгары, как Греки жалуются на «островитян», а те на греков. Светлейший князь, генерал-фельдмаршал хотел выявить все противоречия, чтобы понимать, что именно с этим делать, потому долго и не встревал, лишь анализируя сказанное на Совете.

Десять лет на Балканском полуострове казались идиллическими. Торговля пошла в рост, турки либо покидали свои дома и земли, оставляя много добра даже в убранстве домов, либо тихо уезжали в Турцию, прихватывая свои ценности. Не то, чтобы русские власти их туда гнали, нет, но но на бытовом уровне бывшие хозяева вдруг оказались, словно евреи в нацисткой Германии. С той лишь разницей, что государство не принимало никаких расовых законов, но соседи по дому, вдруг ставшие господами: сербы, болгары, греки, даже армяне и те же евреи создавали такие условия общежития, что многие, кто первоначально не сбежал, сделали это после. Благо за год-полтора с помощью России, но голод в Турции удалось купировать.

Все эти земли, богатства ушедших господ позволили создать иллюзию экономического бума, взлета, начала строительства чуть ли не рая на Земле. Но все полученное от бывших господ богатство проедалось, тратилось, а российский, как сказали бы, бизнес, приходил рационально, цинично. Россия не собиралась кормить бездельников, но зарабатывать на них. Империя не знает жалости, эта эмоция губит великодержавность!

Бизнес был подконтролен Российской империи, в меньшей степени являлся частным, потому за ним была сила, с которой спорить становилось чревато. И вот уже сто квадратных километров плодородных земель куплено у кого-нибудь из часто сменяемых наместников, потом еще двести квадратных километров. На поля Сербии и Болгарии приходили конно-механизированные станции, крестьяне все больше оттирались от земли, лишь незначительной частью переходя на работу в КМС. Создавались огромные агропромышленные кластеры, полностью подчиненные российским министерствам. Именно эти предприятия к сегодняшнему дню обеспечивали и многочисленную русскую армию в регионе и флот, остальное продавалось местным жителям на ярмарках. Крестьянство оставалось не при делах, и многие шли служить в армию, или в милицейские части, которых содержалось избыточно много, чтобы не усугубить социальный кризис и не плодить безработицу.

А элиты завидовали, злились, они оказывались в стороне от финансовых и торговых потоков на своих же землях. При этом никто не мешал самим болгарам заниматься торговлей, производством, технологичным сельским хозяйством. Русский Промышленный Банк имел свое представительство в Софии и был готов кредитовать практически любое начинание, пусть даже не факт, что успешное. Зависть — это плохое чувство, греховное. Если зависть совокупить с алчностью, гордыней, то получается такая гремучая смесь, способная толкнуть человека на любое преступление.