Самодержец

Василий Петрович Капнист медленно, стараясь не показывать болезненных ощущений, встал со своего стула, подошел к Красному Углу с двумя иконами, всегда возимыми Капнистом с собой, опустился на колени и начал молится:

— Благодарю, Тебе, Господи Боже наш, за все благодеяния твои, которые сызмальства до нынешнего дня над нами, недостойными, совершились…

Орлов перекрестился и взирал на Василия Петровича, к которому так стремился попасть, наслышавшись о его лихости и удачливости.

Сразу, как только стало понятно, что Дарданелльская операция завершилась полным разгромом неприятеля, Петр Семенович стал проявлять, ранее ему не свойственное — дипломатию. И помогал генерал-фельдмаршалу в этом Григорий Александрович Потемкин. Быстро простившись со своим учителем, дав указания по бальзамированию Светлейшего князя Христофора Антоновича Миниха, Потемкин активнейшим образом включился в непростое дело послевоенного устройства отношений с турками.

Самое первое требование, которое было выдвинуто ожидающим скорой русской атаки туркам, было то, чтобы Турция не только пропустила русские войска к своим восточным границам, но и обеспечила фуражом русские войска. Цепляясь за хоть какую, но возможность не быть полностью поглощёнными Российской империей, турки моментально согласились на такой шаг, небезосновательно полагая, что подобный жест даст возможность более благоприятных переговоров в будущем.

Быстрым маршем войска Петра Семеновича Салтыкова выдвинулись к реке Аракс, перерезая снабжение и пополнение англо-персидским войскам, угрожая им с тыла. Нельзя сказать, что маршевые колоны русской армии прошли через Турцию беспрепятственно. Население, особенно в центральной части турецкого государства, в Киликии, весьма болезненно встречало новости о новом поражении своей армии и были случаи, когда мелкие отряды турок, образовывавшиеся стихийно, начинали пакостить войскам Петра Александровича Салтыкова. Пару раз приходилось прибегать к помощи сопровождающего от турок Ахмед-паши. Но добрались быстро.

Пусть Салтыков еще не начал активные боевые действия, ожидая большей части артиллерии и того, чтобы севернее англо-персов укрепился и пополнился корпус Капниста, но дни существования неприятеля были сочтены.

— Господин командующий! — обратился к Капнисту его адъютант, терпеливо ожидавший, пока генерал-аншеф закончит читать молитву.

— Докладывайте! — сказал Капнист, оставаясь на коленях.

Василий Петрович понял, что без сторонней помощи неспособен подняться, оттого думал, как избежать конфуза.

— Прибыл генерал-поручик Искандер Федорович Аккерманский, — удивленным голосом сказал адъютант.

— С корпусом? — вкрадчиво спросил Капнист, уже отказываясь верить в то, что происходит.

— Так точно. Точнее, дивизией. Видимо, «дикие» все же имели потери ранее, наверное, на шведской войне, — все еще недоуменно, неуверенно, говорил адъютант.

— Благодарю, Тебе, Господи Боже наш, за все благодеяния твои, которые сызмальства до нынешнего дня над нами, недостойными, совершились… — начал вновь читать молитву Капнист.

Теперь сила, которая образовывалась, была не оборонительной, — эта мощь могла бы и до Индии дойти, если бы такая задача прозвучала. Весь хитроумный, математически выверенный план обороны стал олицетворять зря потерянное время. Василий Петрович благодарил именно Бога в происходящем, потому сейчас, преисполненный религиозностью, он считал, что за лучшее было бы еще ранее просить Бога о помощи, может Господь сподобился, и прислал помощь раньше, не пришлось бы тогда оставлять разрушенный Ереван.

Через день командующему англо-персидским войском генерал-лейтенанту Джону Мюррею было вручено предложение о капитуляции, с последующей экстрадицией англичан на родину. Так же получивший незначительное подкрепление, англичанин отказался. Началось сражение, которое, в этом был уверен и Мюррей и его персидские коллеги, должны выиграть англичане безо всяких проблем. В англо-персидских войсках уже считали, что северные трусы могут только прятаться за стенами домов и вести подлую войну, но к сражению, не готовы. Как не убеждали те немногочисленные офицеры, которые смогли прорваться к Мюррею, а ранее бежавшие подальше от проливов, что биться с русскими все равно, что ломиться головой вперед на закрытые ворота, именно англичане и начали атаку.

Английская кавалерия устремлялась на русских, не понимая, что этнически русских противников они и не видят. Перед ними русские, но другие, мусульмане и христиане из Дикой дивизии. Были в этом воинском формировании и те, чьи семьи подверглись уничтожению после насилия. Это они пришли к командующему дивизией. Даже не так: приползли на коленях, моля дать возможность отомстить, если уже поздно защитить. Русское командование опасалось бросать «диких» в войну против мусульман. Лишь вмешательство императора помогло. На поездах, конно, с редкими остановками только из-за усталости коней, но не людей, Дикая дивизия, оставив всех пеших и незначительное количество своей артиллерии, прибыла в регион.