Самодержец пустыни

Любимец барона, доктор-убийца Клингенберг был расстрелян по пути к китайской границе. По одним сведениям, приказ об этом отдал полковник Циркулинский, взбешенный тем, что Клингенберг, вывозя награбленное в Урге имущество, отобрал подводы у раненых; по другим, более вероятным, именно эта добыча, на которую зарились многие, и стала причиной его смерти. Вместе с ним погибла сестра милосердия Швецова, его любовница и соучастница его преступлений. Клингенберг успел принять несколько таблеток морфия из походной аптечки, и по пути к месту расстрела насвистывал шансонетки. Нога, сломанная ему Унгерном, еще не зажила, он опирался на костыль, а Швецова поддерживала его под руку. «Когда они отошли от дороги шагов на 25, — со слов очевидцев пишет Голубев, — их остановили. Швецова обняла Клингенберга, поцеловала, и они встали на колени. Раздались два выстрела, и оба, пораженные в затылок упали на землю».

Гибель Джамбалона была менее драматичной, но тоже связанной с монгольской добычей. По рассказам, почти у самой границы его настиг красный разъезд; он еще мог ускакать, но пытался отстоять верблюдов с вывезенным из Урги добром и был убит в перестрелке.

Ивановский, считавшийся начальником «тылового» штаба Азиатской дивизии, доехал до Хайлара на автомобиле. Позднее жил в Трехречье, в станице Покровской, работал учителем в местной школе. Поскольку при Унгерне он считался полковником, Ивановский, как тогда поступали многие, из тщеславия не то сам присвоил себе чин генерала, не то получил его от какого-то эмигрантского «штаба». Это его и погубило. В той же Покровской, женившись на юной казачке Фросе, проживал старый семеновский генерал Мациевский, и когда в конце 1920-х годов ГПУ решило его похитить и вывезти в СССР, вместо него диверсионная группа по ошибке выкрала Ивановского[218].

Лев Вольфович, «собственный жид» Унгерна, в 1926 году был схвачен в Монголии, куда пробрался из Китая. Что ему там понадобилось, не понятно; возможно, хотел разыскать золото барона, зарытое не то под Ургой, не то на Буир-норе. Монголы выдали его советским представителям в Улан-Баторе, Вольфовича увезли в СССР и, скорее всего, расстреляли[219].

Тубанов, непутевый сын ургинской портнихи, при штурме столицы выкравший из Зеленого дворца Богдо-гэгена с женой и награжденный за это княжеский титулом, отличился чудовищными зверствами во время похода возглавляемого им отряда на Мензу. После того, как Азиатская дивизия ушла на восток, он около года скрывался в Урге, но в конце концов был пойман и расстрелян несмотря на личное заступничество хутухты.

Богдо-гэген Джебцзун-Дамба-хутухта VIII, он же Богдохан, «Многими Возведенный» и «живой будда», как называли его европейцы, в то время еще считался монархом, давал аудиенции, восседая на «двойном» троне рядом с женой, к нему еще являлись на аудиенции члены революционного правительства и подносили дары — тем меньшие, чем выше было место дарителя на лестнице власти, но в этом старце видели теперь только мумию прежнего священного величия. Он был не столько символом власти, сколько ее ширмой, обветшавшей до полной прозрачности и не способной скрыть то, что за ней происходит. Ему оставалось лишь превратиться в мумию настоящую, что и случилось в 1924 году.

Высказываются догадки, будто большевики ускорили его конец, чтобы побыстрее превратить монархию в социалистическую республику, но, может быть, он просто не смог жить без умершей годом раньше любимой жены Дондогдулам, с которой никогда не расставался. Его высушенное и покрытое золотой краской тело («шарил») торжественно поместили сначала в Майдари-сум, затем перенесли в храм при дворце Шара-Ордо, откуда оно бесследно исчезло в середине 1930-х годов, когда начались предсказанные Унгерном гонения на «желтую религию». Еще раньше, в 1928 году, VII съезд МНРП запретил искать его девятое перерождение[220].

3