Самодержец пустыни

«Великий Дух Мира, — воспроизводит Оссендовский монолог Унгерна, — поставил у порога нашей жизни карму, которая не знает ни злобы, ни милости. Расчет будет произведен сполна, и результатом будет голод, разрушение, гибель культуры, славы, чести и духа, гибель государств и народов среди бесчисленных страданий. Я вижу эти ужасные картины развала человеческого общества».

Оссендовский — мастер дешевых эффектов, но если убрать отсюда теософский «дух мира», при всей литературности этого монолога он имеет под собой реальную основу: в посланиях разным лицам Унгерн писал примерно то же самое.

Среди тех, кто предсказывал грядущие бедствия, наряду с Иоанном Богословом, Данте, Гёте и Достоевским был упомянут тибетский Таши-лама, он же — Панчен-лама, второе лицо в иерархии северного буддизма. В отличие от Далай-ламы, обладавшего правами светского владыки, Панчен-лама был авторитетом исключительно духовным, зато здесь он не имел себе равных. Его резиденция, монастырь Ташилхунпо близ Лхасы, считался центром изучения тантрийской доктрины Калачакра и связанного с ней культа Шамбалы. По традиции всем Панчен-ламам приписывалось мистическое участие в делах этой скрытой от смертных подземной страны и знание ведущих туда путей. Самый известный из «путеводителей» в Шамбалу составил Панченлама III, живший в XVIII веке. В 1915 году, в Мюнхене, тибетолог Грюнведель опубликовал немецкий перевод этого сочинения, но маловероятно, что Унгерн его читал. Кое-что он, видимо, знал о Шамбале и раньше, остальное услышал от своих монгольских соратников и советников.

Ивановский рассказывал Хитуну о каком-то ламе, предсказавшем Унгерну «абсолютную победу во всех его военных начинаниях», если тот пошлет «драгоценные подарки хану подземного царства». Лама клялся, что он один знает, где расположен вход в это царство. Поверив ему, Унгерн отправил с ним дары владыке «подземелья», но прикарманить их послу не удалось. Приставленные к нему казаки, убедившись, что найти вход в Шамбалу он не может, доставили его обратно к Унгерну, и тот велел выпороть обманщика. Подлинность этой истории сомнительна, но никому бы в голову не пришло рассказать ее о Семенове, Резухине или Сипайло. Любой исторический анекдот достоверен в том смысле, что рождается из ауры, окружающей его героя.

Считалось, что ханы Шамбалы властвуют по сто лет, и Панчен-лама III объявил, что он сам в одном из своих будущих перерождений станет последним, 25-м ханом Шамбалы под именем Ригдан-Данбо (по-монгольски — Ригден-Джапо) и начнет священную «северную войну» с неверными-«лало». Это произойдет на восьмом году его правления, по христианскому летоисчислению — в 2335 году. Вначале будут побеждать «лало», но в конце концов победа останется за воинством Шамбалы, «желтая религия» распространится по всему миру, после чего сойдет на землю Будда Майтрейя — буддийский мессия и владыка будущего[169].

В августе 1921 года, при занятии Урги красными, среди брошенных в штабе Азиатской дивизии бумаг нашли русский перевод обращенной к Майтрейе «Молитвы о рождении в Шамбале». Ее автором был все тот же Панченлама III Лубсан-Балдан Еше, а в число штабных документов она попала потому, видимо, что в ней содержалось детальное описание «северной войны». Предсказывалось, что сам Ригден-Джапо сразится с «лало», восседая «на каменном коне, сильном как ветер, с коротким копьем в руках», с ним будет 40 тысяч «больших слонов диких», четыре миллиона «слонов бешеных» и воины «на золотых колесницах»[170].

Возможно, та гордость, с какой Унгерн подчеркивал многонациональный состав своего «войска», связана не только с его стремлением показать, что большевистскому интернационализму он способен противопоставить свой собственный, но и с приводимой здесь характеристикой войска Ригден-Джапо: оно будет состоять «из различных национальностей».

Отсюда же Унгерн почерпнул свои сведения об «огненных телегах», на которых желтая раса двинется в поход на белую — под ними надо понимать «золотые колесницы». Вероятно, эти «телеги» первоначально фигурировали в устном переводе «Молитвы», сделанном для него кем-то из монголов, кто знал тибетский язык, но кому русское слово «колесница» было попросту не знакомо. Затем Унгерн поручил письменный перевод человеку более образованному, однако злополучные «телеги» так и засели в его памяти.

В то время многие воспринимали Тибет как очаг будущих мировых потрясений. Не случайно в фантастическом романе Петра Краснова «За чертополохом» (1922) именно здесь, в одном из монастырей, умирает великий князь Михаил Александрович, и отсюда же возрожденная Белая армия отправляется освобождать Россию от большевиков.