Саммерленд, или Летомир

Позади точно флаг заполоскал на ветру, и Дженнифер Т. обернулась, вспомнив о тенях, которые преследовали их на Клэм-Айленде. Рядом с ней затрепыхалось в воздухе что-то темное, пахнущее дымом, как волосы после барбекю. Огромная черная птица — ворон. Сердце в груди Дженнифер Т. дрогнуло, но она осталась стоять на месте. Только прикрыла лицо согнутой в локте рукой, защищаясь от когтей и клюва, и махнула другой на ворона, отгоняя его.

— Спокойно, — прокаркал он. — Я ищу, где сесть, только и всего.

Услышав, что он говорит, Дженнифер Т. уронила руки. Сердце у нее заколотилось так, что в ушах зазвенело, и она позволила ворону сесть себе на плечо.

— Так кто же из нас боится? — сказал ворон хриплым, но знакомым ей голосом. — Койоту не страшна сила этого поля. Он сам сила. Это его земля, великий перекресток четырех Миров. Именно здесь, давным-давно, он уснул, и ему приснилась игра, полная возможностей и риска, — игра, которую ты так любишь, малютка. И потому ты не должна думать о Койоте плохо.

— Не обманешь, — сказала Дженнифер Т. — Это ты и есть.

Тогда он принял человеческий облик и стал рядом с ней, склонив голову набок, как настоящий старый койот, хитрый и любопытный.

— Ты шустра, с этим не поспоришь. Если бы я не собирался распустить свою команду, то предложил бы контракт тебе.

— А где моя команда? Клевер, Родриго, Роза-Паутинка? Где они?

— Они теперь мои, и ты тоже.

— Я пока еще не твоя, так что заткнись.

Он улыбнулся. Она видела, что нравится ему, и это почему-то разозлило ее еще больше.

— Ты ведь знаешь, для чего я здесь, да? Ты ведь читаешь мои мысли.

— Это верно, читаю. — Он достал из-под плаща длинную курительную трубку, бледно-серую при луне, и Дженнифер Т. догадалась, что она, как и у Пройдисвета, сделана из кости. Койот шевельнул пальцами, и огонек, загоревшись в воздухе, золотой рыбкой нырнул в чашечку. — Ты хочешь сыграть в бейсбол.

— Точно. Мои ребята против твоих, девять на девять. Здесь, на Зеленом Ромбе. Если победим мы, ты вытащишь шланг из Колодца и смотаешь его — короче, все отменишь. Если победишь ты… — Дженнифер Т. заколебалась — ведь она не спрашивала у Этана, согласен ли он. — Тогда мы отдадим тебе биту. Щепку, которая так тебе нужна.

— Интересное предложение. Для ребенка, выросшего на жвачке и телевизоре, ты неплохо знаешь Койота. Мысль о том, чтобы решить судьбу Вселенной за девять иннингов, привлекает меня. Но ты забываешь об одном. Вся власть здесь принадлежит мне, а у тебя ее нет совсем. У меня все карты на руках, кроме одной — биты. Однако погляди вокруг. В этих палатках и трейлерах у меня десять тысяч кошмариков — против вас девяти, из которых все, кроме двоих, опять-таки у меня под контролем. Мои ребята окружают Яблоневый Сад, Проталину и Тернии — и все они, помимо оружия, снабжены мощными заклинаниями, чтобы гасить таланты «тенехвостов». Вам отсюда не уйти, и за помощью послать вы не можете. Стоит мне только проявить терпение и поморить твоего дружка Этана голодом недельку-другую — и его деревяшка будет моей.

Дженнифер Т. истратила всю свою смелость, чтобы пробраться через Тернии, прийти сюда и не спасовать перед Койотом. Теперь она повесила голову, сознавая, что проиграла.

— Что ты можешь противопоставить мне? — спросил Койот. — Что ты знаешь? Твои предки в старину много раз одерживали надо мной верх, но их знание — не твое. Какой наукой владеешь ты, девочка?

При слове «наука» Дженнифер Т. вспомнила о книжке, которую подарил ей дедушка Мо. О Триединой Науке. Она достала книжку из заднего кармана и предъявила Койоту.

— Вот какой. Наукой племени На-Ве-Чу.

— Это еще что такое? — Койот прищурился, разглядывая картинку на обложке. Трое белых мальчишек, наряженных индейцами, сидели у костра, а старый индеец в головном уборе из перьев учил их плести верши для форели или делать силки. — Да, знаю. Эту книжку написал в питтсбургской гостинице один старикан, Ирвинг Познер. В 1921 году. В ней нет никакой науки, которая могла бы тебя спасти.

— Нет, есть. — Дженнифер Т. сама не слишком верила в то, что говорила (и что это за Ирвинг Познер такой?), но опорой ей, как уже не раз в ее жизни, служило собственное упрямство. — Триединая Наука. Надежда, Вера, Чудо.

Койот стал смеяться так, что из его трубки в него стрельнула маленькая комета. Он сгибался пополам и утирал слезы. Потом трубка выпала у него изо рта, и он удивился так, как способен удивляться только Койот, который на своем веку столько же раз садился в лужу, сколько возносился ввысь. Дженнифер Т., проследив за его взглядом, подумала сначала, что над травой поднимается туман — но потом увидела, что туман этот движется через Тернии, из Середки. Тысячи молочных спор, тысячи паучков-парашютистов плыли под луной, словно несомые ветром, — но Дженнифер Т. не чувствовала даже легкого дуновения.

— Это привидения, дуреха, — с кривой улыбкой бросил Койот.