Самир 2. Изо льда в пламя

В этом весь Захар. Он всё видит, всё замечает, всё анализирует. В точности, как делал Самир. И этим сильно подкупает. Теперь, когда Самира нет рядом, он единственный, чьё мнение меня беспокоит. Потому что Лазарев всегда оказывается прав.

— Не закормлю. Он и так на диете.

— А что насчёт тебя?

— А что, мне тоже нужна диета? — осматриваю себя, притворяясь дурочкой.

— Настя.

— Я не могу об этом не думать. Я ведь каждый день вспоминаю обо всём и гадаю, кто это сделал. Кто сотворил такое… Кто лишил меня всего. Я перебрала всех. Его друзей, знакомых, партнёров и подчинённых. Даже тебя… И не могла понять, кто убил Самира. А теперь я знаю имя этого подонка. Знаю, понимаешь? Как же мне не думать, Захар?

— Я же сказал, что во всём разберусь. Я займусь этим с завтрашнего дня. Всё проверю. Обещаю. Мудак ответит за всё то, что сделал, за то, что пытался, и за то, что только созревает у него в мыслях. Ты же знаешь, я держу своё слово, — награждает меня строгим, серьёзным взглядом.

— Знаю. Я знаю. Но бездействовать так сложно. Меня это огнём теперь будет жечь. И эта девушка… Светлана. Её мать говорила, она в плену. Об этом тоже всё разузнай.

— Хорошо, — Лазарев поднимает бокал, чокается с моим. — А теперь ешь. А то выглядишь, не как большой босс, а как малолетка какая-то.

Смеёмся. Пожалуй, Захар ещё и единственный, кто может заставить меня улыбнуться. И это тоже дорогого стоит. Но уже наступил вечер, а это священное для меня время. Время, когда мы с Амуром остаёмся вдвоём. Нам так хорошо, нам так нравится.

Поглядываю на настенные часы, потираю запотевший бокал и кусаю губы, не зная, как ему сказать… Но Захар сам всё понимает, допивает коньяк и поднимается.

— Ну что ж, время позднее. Мне пора. Ещё дел невпроворот. А ты отдыхай. Сегодня был трудный день. И завтра будет нелёгкий. Спокойной ночи, Настя, — не дождавшись моего ответа, направляется к двери, а мы с Амуром спешим за ним. Провожаем до двери, ждём, пока он накинет куртку.

— Спасибо, Захар, — говорю, уже когда он берётся за ручку двери. — За всё спасибо.

Он застывает боком ко мне, вижу, как губы растягиваются в улыбке.

— Пока не за что, Настя. Скажешь спасибо, когда твоя жизнь действительно наладится.

***

— Ну что, ты успокоилась? — он задаёт мне этот вопрос спустя три дня. До этого я была заперта в комнате с дочкой. Хорошо, хоть с ней не додумался разлучить. Мне всё же следует быть осторожнее.

— Успокоилась, — цежу, стиснув зубы.

— Отлично. А то я уже думал заказывать тебе палату, — закрываю глаза и внутренне вздрагиваю. Мне в психушку теперь никак нельзя. Я теперь в ответе не только за себя. Если этот ублюдок отберёт у меня дочку, тогда я точно сойду с ума. Он проходит по детскому ковру в своих начищенных до тошнотворного блеска туфлях, останавливается у люльки. — А она подросла. Красавица. Только не пойму, на кого похожа? На тебя? Или…

— На меня!

Не хочу, чтобы он приближался в ней. Только не к моей крошке. Она не должна в этом участвовать. У неё должно быть нормальное детство. Подальше от людей, а вернее, нелюдей, вроде Елисеева. Я должна сделать всё, чтобы поскорее избавиться от него. Но пока только получается загнать себя в ловушку. Ещё глубже в чащу. Кажется, меня с каждым днём всё сильнее опутывают его руки и душат, душат… Лишают сил. Я дёргаюсь, словно птица, попавшая в силки, и с каждым движением делаю себе только больнее. Душа рвётся в клочья.

— Не нервничай, — он всё-таки отходит от люльки, и я не сдерживаю облегчённый вздох. — Давай лучше пойдём на кухню, приготовишь нам завтрак. Заодно поговорим.

— Завтрак? — Обычно домом, в том числе и готовкой, занимается прислуга. Поэтому я удивляюсь, настороженно поглядываю на него.

— Да. А что такого? Ты же моя жена, забыла? — произносит с усмешкой и, резко выбросив руку, хватает меня за предплечье, притягивает к себе. Я судорожно дёргаюсь от испуга, но не подаю ни звука, чтобы не испугать Лизу. — Я отпустил прислугу. Ты опять начала совершать глупости, и я решил, что время, проведённое втроём, поможет. Нам просто нужно время, — повторяет так, словно убеждает в этом сам себя. Больной психопат.

— Хорошо. Что ты хочешь на завтрак?

— Тебя, — шепчет мне на ухо, и я отдёргиваю голову в сторону. — Ну или хотя бы яичницу.

Пока я стою у плиты, он прохаживается сзади и каждым шорохом нервирует меня. Хочется взять раскалённую сковороду и врезать этой мрази промеж глаз. Только я могу и не успеть.

— Света, я всё обдумал и пришёл к выводу. Что так продолжаться не может. Нам нужно что-то менять.

Теплом в животе всколыхивается надежда… А вдруг он решил меня отпустить? О, это было бы прекрасно. Слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

— И что же ты хочешь изменить? — подаю голос, не отрываясь от помешивания.

Чувствую, как он приближается ко мне, по телу бегут отвратительные мурашки. Сглатываю. Только пусть не прикасается. Не хочу.