Курнопай смутился. Ему помнились и отречение от Болт Бух Грея, и интеллектуальная обольщенность, вызванная его державной и космической философичностью. Чтобы оправдаться перед совестью, Курнопай мысленно сказал: «Я нападаю на Бэ Бэ Гэ, не отвергая в нем деятеля и мыслителя. Здесь лишь в малой мере вина держправа. Здесь (мудрец этот Ганс Магмейстер!), пожалуй,
— Сынок, дополнения ты после обмозгуешь, — послышался нетерпеливый голос Ковылко. — Я вылез в руководители забастовкой. Поправки накалякал…
— Ты, отец, не оправдывайся. — У Курнопая создалось впечатление: не заговори Ковылко, ему бы, едва он выразил свое отношение к Болт Бух Грею, что, несомненно, было
— Сынок, читай пункт о семье и браке.
Напоминания не раздражали Курнопая. Тревожится Ковылко, как бы головорез номер один не переменился. Невзирая на желание успокоить отца, стремился осуществить свою пытливость, вот и спросил САМОГО, не ОН ли пооберег Болт Бух Грея от неприятия им, Курнопаем, его благотворных устремлений. И когда эфир, куда, видя вдали то мраморное здание, Курнопай излучил свой вопрос,
Все равно Курнопай одобрил бы петицию, но без последней приписки он не вдохновился бы для разговора с Болт Бух Греем до убежденности, отбрасывающей сомнения.
Нажатие клавиша высочайшей связи, и Болт Бух Грей отозвался:
— Верховный слушает.
Тон похоронный, трескучий, словно гортань полопалась, как пойменная глина Огомы в период лютого жара. По всей вероятности, возможен переворот, ежели события отворятся реками крови?
— Учитель, докладывает персональный любимец, внук Лему…
Он осекся из-за обращения «учитель».
— Продолжайте. САМ ждет вашей информации.
— САМ?
— Чему удивляться? САМ относит вас к опорным офицерам армии. Нужна достоверная информация. Я уже уличил во лжи на грани предательства двух генералов. Вслепую руководить нельзя. Часть подразделений, на преданность коих полагался, перешла на сторону забастовщиков. Адъютант Пяткоскуло просил полк, дабы покончить с вами, Курнопа-Курнопай, и с впавшим в крамолу Чернозубом. Любимец САМОГО, страна перед опасностью развала. Не допустите гражданской войны. За неделю нас скушают соседи. Разведка донесла: на уровне министров иностранных дел соседи произвели раздел Самии на пять кусков.
— Подавятся.
— Рад слышать.
— Главсерж, есть здравый ход.
— Спасай державу, головорез номер один. Я поверил в твою политическую хватку, когда ты помешал спалить деревню племени быху. Ты предотвратил мировой скандал. Мое имя теперь в числе наигуманных имен земшара.
— Сегодня перед папой я почувствовал себя пацаном… Учитель, мы должны принять условия забастовщиков.
— Условия, чья суть — измена революции сержантов?
— Не зря ж, эх, я саданул Пяткоскуло в пах! Полагаться на меня — значит забыть донос карьериста. Верховный, я привожу заключительную часть условий, нацарапанных Чернозубом: «Без любви, семьи, верности не может быть родины, продуктов труда, праздников, сержантитета».
— Аргументы?
— Хомо сапиенс существуют три миллиона лет. Семейные кланы и семья не меньше миллиона. Гены!
— Убеждает.
— Антисониновый предел совпадает с пределом бессемейности.
— Биоритм — гениальное открытие трудяг.
— Нет — иронии. Да здравствует полный серьез.
— У Сержантитета серьеза полные штаны. Хо-хох. Ориентируясь на характер твоего поведения, я решил, что следует отменить антисонин. Еще аргументы?
— Уступка создаст равновесие между верхами и рабочим классом, иначе крушение, потому что смолоцианщики решили умереть.
— Не рано ли торжествуешь, Курнопа-Курнопай? Неизбежны консультации с владельцами монополий, с профессурой экономических факультетов, социологами, экологами… По науке…
— По науке без науки.
— Непочтительный каламбур. Необходим аргумент, опирающийся на учение САМОГО.
— Все невежественное — научно, все научное — невежественно.
— Г-хым… Восхищен! Научное, изживая себя, становится невежественным. Что отрицалось как невежественное, становится научным. Вы были облечены САМИМ, Курнопа-Курнопай. Подтверждаю непререкаемую свободу действий. Минутку.